Три месяца назад в небольшом белорусском городе Смолевичи пятеро бывших алкоголиков и наркоманов совершенно неожиданно для себя обрели смысл жизни. Бизнес-консультант Катерина Коврова, которая долго мечтала о том, чтобы в Беларуси начали трудоустраивать потерянных в жизни людей, открыла там мастерскую для зависимых. Теперь эти люди изготавливают игрушки из гипса и вспоминают свою «законченную» жизнь как страшный сон.
Журналист «Имен» Катерина Синюк посетила мастерскую, где Ира, Лена и два Виталика, вытачивая ангелов, зайцев, медведей и другую гипсовую живность, рассказали, как попали на самое дно, пережили переломный момент и как начали новую жизнь. Благодаря игрушкам и реабилитации.
Дно.
Виталик З., 35 лет, Минск. Не употребляет два года.
«И почему такому красавчику и так не везет, что даже жить негде?» — думал я, когда сидел на каком-то бордюре в Минске три года назад. Мне некуда было идти. И я рассматривал только один вариант — кинуться под электричку. В 32 года я потерял в своей жизни все: работу, семью, жилье. Я допился и донаркоманился до таких чертиков, что все — крышка была. Я был злой на весь мир и считал так: жена — скотина, участковый — урод, соседи — козлы, один я — красавчик.
…Я попробовал алкоголь еще в школе. По примеру старших друзей, которые были авторитетней меня. Приходил на дискотеку, трезвый, а мне нравилась девочка одна, и я не мог к ней подойти — подкашивались ноги, руки, не мог пригласить ее на медленный танец. И вот с друзьями мы бахнем бутылочку на четверых, и все, я — король, я — Филипп Киркоров, беру ее за руку, и море по колено. Потом начались легкие наркотики, марихуана пошла. Но я тогда еще думал учиться, хотел человеком стать. Поступил в лицей, отучился на автослесаря, женился, ребенок у меня родился.
Я любил свою семью, но наркотики любил не меньше, и скоро, глядя на друзей, перешел и на амфетамин. С тех пор моя жизнь катилась ко всем чертям, а я этого совсем не замечал. Ходил на работу, зарабатывал 300 долларов, на 30 покупал в дом продуктов, и считал, что я — герой. А то, что еще 270 я «проторчал» за три дня, меня не волновало ни капельки. Вспоминаю сейчас, аж бесит.
Знаете, когда наступило мое дно? Самое дно? За время употребления я набрал много «быстрых кредитов». Знаете, в магазинах многих стоят такие стенды, где предлагают деньги взаймы? Ну вот, я взял около 60 миллионов, и все спустил на наркоту и алкоголь. Конечно, влез в долги, и это было уже страшно. Я не знал, как их отдавать, на наркотики денег тоже больше не было. Знаете, до чего дошел? Я начал воровать наркоту у наркодилеров. Брал свой монокль, ложился в кусты и следил, куда наши наркодиллеры закладывают товар. Вы же знаете, наверное, эту схему: заказчик дает предоплату, наркодиллер в определенное время (часа в 4 утра, когда на улице безлюдно), закладывает наркотики в определенное место, заказчик потом их забирает. И в этот перерыв, пока клиент за закладкой идет, я бежал и доставал эту нычку.
Безумие это, конечно, со мной было. Семья терпела меня долго, а потом жена не выдержала — выгнала. И вот когда без жилья остался, и пришла мысль о суициде. С отцом говорить я не хотел, потому что у него всегда все слишком просто было: «Хочешь не пить — не пей». По заднице два раза метелкой и будь здоров. А мне это не помогало, я зависимый был. Мне маму только было жалко, я поехал к ней попрощаться и прощения за все попросить. И когда пришел, она так на меня посмотрела, сердце защемило, наверное, и сказала: «Сынок, давай лечить тебя будем. Ну давай». И я почему-то схватился за это. Так я попал в реабилитационный центр «Исток», который на Петруся Бровки в Минке находится.
Виталик К., 35 лет, Смолевичи. Не употребляет три месяца.
— Мое дно когда наступило? Когда с собой решил покончить. Только у меня не получилось почему-то. Врачи мне даже сказали, что я резиновый. Другой бы человек в моей ситуации разломался бы на части, а я нет. А как все случилось? Пил-пил-пил, открыл окно и вышел в него. Наверное, потому что на 4-м этаже живу, выжил. Всего две трещины на позвоночнике.
….Я рос в такой семье, где меня с младшим братом воспитывали только дедовскими способами. Чуть что — ремня. Все через ремень объясняли. А еще отец все время избивал мать, а я ничего не мог сделать. Одно насилие было кругом. Особенно тяжело было, когда мать от отца ушла, бросила нас с братом на произвол судьбы. Мне было тогда 12 лет. И все, с тех пор нас воспитывала улица. Да еще какая улица — Ангарская! Думаю, вы понимаете, кто в этом районе и как живет. Наркоманы, сидельцы.
Ребенком я еще как-то более-менее держался. Употреблять по-жесткому начал уже в училище. В Минск поступить не смог — слишком высокие баллы — и уехал в Воложин, там на водителя учился. Приехал туда, надо было с людьми знакомиться. На дискотеку идешь, и как-то неловко себя чувствуешь по — трезвому. А выпьешь чуть — чуть, и весело, и хорошо, и к девочкам не стыдно было подходить.
Может, если бы не та работа, на которую я попал после училища, это баловство алкогольное прошло бы. После училища в Минск переехал, устроился в автобусный парк, мастером. И поехало. Смена проходит, мужики начинают: «Ой, Виталик, давай выпьем. Что? Не хочешь? Ты не мужик что ли?» А мне 21 год, я же мужик. Решил поменять работу, пойти туда, где в коллективе пить не будут. Взяли меня на МАЗ водителем. Я был уверен, что хоть там не употребляют, там же водители. Ага, там еще хуже пьют, чем в автобусном парке! Именно там, на МАЗе, у меня и начались страшные запои. Уволили меня.
А год назад вот это и случилось, когда я допился до белого коника и выпрыгнул из окна. Мало того, что работу потерял, так моя девушка еще повесилась. И крыша моя совсем поехала. Пришел Вадим, знакомый мой, и предложил мне способ, чтобы забыться. Мак колоть предложил. И потом уже ни работа не нужна была, ничего. Только волновало, где найти деньги, чтобы употребить.
Тогда я и решил, что буду пить, пока не сдохну. Я не видел никакого смысла в жизни, считал себя конченым человеком, отродьем. У брата младшего уже семья была, квартира хорошая, машина. Его жена и вытянула из этой пропасти, направила его куда надо, и он бросил пить. А у меня не было ничего. И допился я — вышел в окно. Тогда ко мне брат приехал в больницу и сказал мне жестко: «Виталик, у тебя теперь три дороги: либо на тот свет, либо тюрьма, либо лечиться. Понимаешь?» И по его наставлению я тоже поехал в Минск в реабилитационный центр «Исток».
Ира, 26 лет, Борисов. Не употребляет 57 дней.
— А мое дно еще со школы начиналось. Первый раз алкоголь я попробовала лет в 14. Тоже перед школьной дискотекой. Раскатили бутылочку втроем с подружками, стало весело, появились новые чувства: мы раскрепощенные, мы крутые! К концу 11-го класса мы уже решили попробовать наркотики. Я стала неуправляемая — наркотики меняют человека. С родственниками проблемы начались, ведь я потеряла в семье всякое доверие. В институт тоже не поступила. Хотела на режиссера-постановщика выучиться, но вышла замуж, родила сына. Ему сейчас 6. Муж мой тоже зависимый.
Пока беременная ходила, употреблять прекратила. Но этот период недолго длился. Когда сыну стукнуло два года, я опять начала. Старалась употреблять так, чтобы ребенок не видел. Делала это или когда он ложился спать, или когда я его отводила к маме на выходные. А когда он подрос, стало сложнее. Приходилось все время объяснять, почему мама плохо выглядит. Он же спрашивал постоянно: «Мама, что с тобой? Мама, может, тебе что-то болит?» Говорила ему, живот болит.
А потом наступил момент, когда было уже плевать, кто и что обо мне думает. Дошло до того, что было вообще все равно, есть вообще у меня эта жизнь или нет ее. Попыток суицида у меня не было, но мысли тогда возникали, и не раз.
Мама моя живет через дом от меня, рядом. Она видела, что со мной происходит и подтолкнула к тому, чтобы я начала лечиться. Сначала мы нашли с ней наркологов и психотерапевтов. Правда, мне никак не помогли. Они, знаете как, сразу начинают «зачесывать» стандартные фразы типа: «Ну, можно же не употреблять», «Можно же включить силу воли», «Вам, может, таблетки какие выписать? Антидепрессанты, успокоительные». Я отказалась. В итоге мы с мамой просто залезли в интернет и там по поисковику нашли информацию о том, что в Минске есть реабилитационный центр, «Исток». И я решила ехать.
Лена, 32 года, Смолевичи. Лишена родительских прав. Не пьет 103 дня.
— Дно… Сколько раз я о нем думала? Много думала. Оно наступило, когда меня лишили родительских прав. Думаю, тогда. А почему? От моих родителей, наверное, пошло. Они тоже пили.
У меня раннее взросление было. Началось в 13 лет, когда я впервые пошла работать. Я же хотела иметь свои деньги. Хотелось и косметику купить, и одежку модную, юбочку покороче. Начиналось все с пива, а потом все крепче и крепче были напитки.
После девятого класса я отучилась на повара — кондитера и пошла работать. Вышла замуж, родила дочку, потом сына. Пока была беременна, не пила, пока кормила грудью, тоже не употребляла. А потом, когда поставила ребенка на ноги — это у нас считается 4–5 лет, когда ребенок ложку держит уже — опять начала. Однажды в пьяном виде я документы потеряла, и год без документов и без работы сидела. Пила-пила-пила… Так допилась, что муж ушел от меня, детей забрал, лишил меня родительских прав. Он раньше тоже пил, а потом стал ходить на группы самопомощи, ему помогло. И мне говорил: «Лена, сходи». Ну, а я борзая была, отвечала ему, мол, не издевайся, группы — это идиотство какое-то: «Я пила, пью и пить буду».
А на этот Новый год у нас случился казус. Я пришла к нему, к детям, мы с мужем выпили, стали вспоминать старые обиды, выяснять отношения. Дети увидели драку, на следующий день они сами позвонили в СПЦ (социально-педагогический центр — прим. авт.) и попросили их забрать. Дочке тогда было 12, сыну — 8. И меня поставили перед фактом: чтобы вернуть права на детей, надо срочно кодироваться и искать работу.
Переломный момент
Виталик З. Продолжает разговор, вытачивая гипсовую вазу.
— Лечиться — это сложно. Это нереально сложно. Когда я попал в реабилитационный центр, то подумал, что это «разводилово» какое-то. Там были люди, которые говорили, что они не пьют уже долгое время. Я сначала подумал, что это обман, секта какая-то. С такой опаской на них смотрел, вглядывался им в глаза, принюхивался. Все не мог понять, почему они такие веселые и при этом не пьяные! Таких рядом со мной было 30 человек, я мог их потрогать за руку, понять, что передо мной — живой человек, который справился с этой проблемой. Я-то думал, что не справлюсь никогда.
Меня завели на группу самопомощи, где все рассказывали то же самое, что чувствовал я сам. У них за плечами — такой же опыт. И только там я в себе признал зависимость, понял, что болен. И это был первый шаг — признать, кто я есть.
Выписался из центра и много думал, много. Уехал вообще из города, на месяц: занимался собой, здоровьем. Через месяц вернулся в Смолевичи, и пока дошел от остановки до дома, встретил четверых «старых знакомых». И каждый мне: «Виталик, давай», «Виталик, у меня есть крутая штука». Знаете, как это давит? Как это непросто — сдержаться? У меня на тот момент был маленький срок выздоровления, и я не знал, как им противостоять. Поэтому спасался так: ноги в руки и бегом. Я думал, пусть лучше считают меня сумасшедшим, что угодно пусть думают, но я не хочу возвращаться туда, где я был.
Ира. Полирует горшок.
— У меня то же самое было — первый день в реабилитационном центре глаза по пять копеек. Эти надписи кругом: «Стоп, наркотики!» «Стоп, алкоголь!» Изображения Бога кругом. Думаю, что ж тут за дебилы? Мы там вели дневник чувств каждый день, я там так и писала: «Вы все — дебилы!» «Куда я попала?» — думала. Как можно столько молиться и с утра, и вечером? Постоянно эти молитвы! Было дико.
Что меня заставило принять все вокруг? Не сломаться? В центре вообще подход был к нам другой, реально другой. Там у нас вообще не было свободного времени. Подъем, зарядка, завтрак, шеринг, лекции, обед, лекции, группы, отбой. Перерывы между занятиями были 10–15 минут. Мы постоянно были заняты.
Больше всего мне нравились группы. Собиралось нас где-то 8 человек и 2 психотерапевта. Нам позволяли раскрываться, на людях говорить о своей проблеме. Это помогало. А еще были спикерские лекции, на которые приходили девчонки и мальчишки, зависимые. Те, кто пережил и прожил все то, что и я. К ним начинаешь прислушиваться. Вот это формат мне подошел.
Виталик К. Вытачивает крылья ангелу. Потом переключается на горшок, затем на зайца — убирает шероховатости.
— Когда меня выписали из больницы, брат завез меня в Стайки. Там было мероприятие, форум, на котором собирались бывшие алкоголики и наркоманы. Приехал, смотрю, люди пляшут как бешеные. Спрашиваю брата: «Блин, они трезвые?» Говорит: «Да». Но я не мог поверить, думал тоже, дебилы какие-то. Реально — если не бухнули, то хотя бы понюхали что-то. Нормальный человек так бы не танцевал. Помню, мимо нас тогда рыбак какой-то местный проходил, бухой. Смотрю, он тоже не врубается, что происходит. И давай с ними танцевать. Только оказалось, он там на самом деле один пьяный был, а все танцевали просто так. Трезвые.
Брат тогда увидел мои сомнения и сказал: «Виталик, ничего не делай. Просто наблюдай. Просто ходи на группы. Просто слушай». Потом отправил меня в реабилитационный центр, но я не относился к этому серьезно. Пролежал там 30 дней и, как вышел, в тот же день напился. Мне все равно это напоминало какую-то секту. Мало того, что вся жизнь по расписанию, так еще и какую-то книгу мне подсунули, в которой написано было, что год сексом заниматься нельзя, пока лечишься. Ага, сейчас.
Серьезно к выздоровлению я стал относиться уже потом, когда пошел на группы самопомощи вне центра, в Смолевичах. На группу ходили женщина и мужчина, которые меня шокировали. Этот мужчина употреблял когда-то с моим отцом покойным. Он был такой же конченый, как и я. И я увидел, что с человеком произошло. Он был трезвый и счастливый.
А женщина была с моего дома. Понимаете, она пьяная в подъездах валялась, а сейчас на машине хорошей ездит. Никогда в жизни не мог я подумать, что такая бичуга может еще на машине ездить. А на группах какая она счастливая была! И я подумал — а вдруг я тоже смогу не пить и на машине ездить?
Новая жизнь
Виталик З.: Конечно, после пережитого я решил жить по-другому. Во-первых, регулярно ходить на группы самопомощи. Во-вторых, найти работу и рассчитаться с долгами. В-третьих, вернуться в семью, которая настрадалась из-за меня. Все, что угодно я решил делать, но больше не жить, как раньше.
На группы ходил, в семью вернулся. Поняли меня, приняли… С долгами сложнее было. Кризис сейчас, работы нет. Я тогда обратился в агентство, где мне ее подыскивали, и в итоге пошел на производство тротуарной плитки. Параллельно искал другие подработки. Остаток родители помогли выплатить. Они уже тогда были пенсионерами, но пошли работать, чтобы мне помочь. В общем, год понадобился, чтобы рассчитаться с долгами. Но как отдал, выдохнул спокойно: какое счастье, я ничего и никому больше не должен!
На плитке тротуарной, я, правда, спину сорвал, ушел оттуда, снова был без работы. И как раз в тот период на группе самопомощи мне рассказали про Катерину Коврову. Сказали, что она в Смолевичах мастерскую открыла для зависимых, что там игрушки заливать надо.
Сейчас у нас тут работает пять человек. Мы и работаем, и выздоравливаем, и общаемся. Мы понимаем друг друга, каждый день проговариваем, у кого какие чувства. Нам ведь нельзя с плохими чувствами заливать игрушки. Они несут энергетику. Особенно если детям делаем партию, вообще стараемся только с хорошим настроением работать.
Если честно, у меня на первом месте даже не сама работа, а вот это чувство, что я нужен, что мой труд нужен. Я прихожу на работу и четко знаю, что в раздевалке нет мужиков, которые соображают по сто грамм. Мне больше никто не говорит: «Че не пьешь с нами? Эй, лох, куда пошел».
Катерина Коврова нас очень понимает и поддерживает. Мы ей вот эти все ужасы можем рассказывать. На другой работе, если бы я проговорился про свою проблему, я бы на следующий день уже не работал. А тут все по-другому.
Ира: Знакомая, которая со мной в реабилитационном центре лежала, рассказала про эту мастерскую. Я когда вышла, тоже решила искать работу и становиться человеком. Когда пришла сюда в апреле, еще не понимала, как тут интересно. Я ведь никогда не делала игрушки. Первое время не получалось. Помню, делала подвески, 180 штук их сделала! Вот так потихоньку и научилась.
Я не пью уже 57 дней. Пока классно, пока мне все нравится. Это первая работа, на которую я езжу с удовольствием. Встаю в 6 утра, чего никогда не делала! Раньше, чтобы я вставала в 6 утра, оркестр должен по квартире ходить. Так вот теперь этот оркестр у меня в душе.
В 7.13 у меня электричка с Борисова сюда, в 8 я уже на работе. Завтракаю на ходу, так бегу на работу. Почему? Да тут как заходишь в двери, уже тебе улыбаются.
Честно говоря, я никогда не могла подумать в своей жизни, что попаду в компанию к бывшим наркоманам и алкоголикам. Но мне они нравятся, я от них тащусь! Муж мой, теперь уже бывший, остался где-то далеко, мы теперь разные. Мир перевернулся.
Лена: Я не пью ровно 103 дня. Восстанавливаюсь в родительских правах. На работу бегу, хотя до мастерской мне 15–20 минут ходьбы. И прихожу домой спокойная, счастливая. У меня такой позитив, что мне его никто не может сбить.
Круг общения изменился, по-другому смотрю на зависимых. Бывает, вижу каких-то собутыльников бывших, но всегда себя останавливаю. Зачем мне лезть в ту же кабалу, из которой я только-только начала вылезать?
Виталик К.: А я в Минск сначала устроился, на автомойку. Когда нас стали «кидать» на деньги, я ушел. У меня появился друг с большим сроком трезвости, который рассказал, что в Смолевичах есть мастерская, где игрушки делают. Подъехал, понравилось, остался работать.
Первого сделал зайца (улыбается), ушастого такого. Планы какие у меня? Ну вы такие вопросы задаете… Жить, просто жить — как человек, а не как быдло.
Лена: У нас кругом одни колхозы. Заводы все позакрывались сейчас. «Шестеренки» закрыли, металлический закрыли. Всех сократили. На бумажном заводе тоже сокращения.
Виталик З.: В центре занятости по Смолевичскому району 4,5 тысячи человек! Ну, пьют, наверное, не все. Но риск большой.
Виталик К.: Да брось. Сидят, бухают все. Что им еще делать, безработным с заводов?
Виталик, З.: Я вот, что подумал недавно. То, что делает Катерина для нас, — это так просто и так гениально одновременно. Она дала нам работу и показала, что мы — люди, мы — нужны. Вот, оказывается, что нам было нужно.
Понимаете, когда люди даже хотят выбраться, часто ничего не получается, потому что проблем слишком много, долгов слишком много. Бывает, люди в погоне за новой жизнью начинают работать до жуткой усталости. Вот так одна моя знакомая девочка, одногодка, недавно доработалась до нервного срыва. Пошла и прыгнула под товарняк.
Сейчас много кто на грани. Люди ищут работу. Идут даже на 100–200 долларов, стараются, не пьют, а их потом кидают. В строительстве сейчас такого много. И что происходит с тем человеком: обида, злость, он обманут! Он берет с горя и на остаток покупает спиртное — только бы забыть про свои долги.
Виталик К.: Я по себе знаю. У меня перед тем, как в мастерскую пришел, точно так же и было. Работаешь, идешь к своей мечте, на машину хочешь заработать, первую в своей жизни. А потом кидалово. Обида на весь мир — ужас. Пошел, нажрался — легче.
Виталик З.: Мне кажется, мастерская на всех как-то благотворно влияет. Даже на тех, кто у нас не работает. Люди просто знают, что в этом городе есть место, где можно зацепиться за жизнь. Раньше у нас на группах самопомощи на протяжении двух лет 2–3 человека ходили. Больше эти группы трезвеющих никому не были нужны — как бухали люди, так и продолжали. А сейчас вдруг аж 9 человек выздоравливать пришли.
И я радуюсь. Мы стали опорой друг другу. Вот весна пришла, мы собрались, взяли шашлыки — выехали на озеро. У нас нет алкоголя, и нам весело. Мы другие теперь. Я — другой. Я могу сейчас на дискотеке трезвый танцевать, и мне все в кайф. Теперь я жизнь люблю до безумия.
— Я давно вынашивала идею создания мастерских для зависимых, потому что на личном опыте знаю, что это такое — воспитываться в семье, где пьют родители.
Наше общественное объединение существует с 2002 года, и уже больше 14 лет мы работаем с семьями, где дети страдают от алкоголизма родителей. Мы испробовали разные способы помочь таким детям: и брейк-данс, и кулинария, и много чего еще. Все эти годы мы пытались как-то восполнить таким детям функцию родителей.
Почему говорю именно о детях? Потому что большинство пьющих теряют своих детей — они попадают в приюты. И за годы работы мы пришли к мнению, что в первую очередь детям надо вернуть родителей. Так и пришла идея создания мастерских.
Впервые такой опыт работы с зависимыми я увидела во время стажировки в Америке, в Северной Каролине, куда попала год назад. Там все начиналось с деревянных мастерских, в которых зависимые люди реконструировали старую мебель. Сначала там было всего 10 человек, и за 10 лет работы их стало уже 600. И все они кардинально изменились и изменили свою жизнь.
Когда вернулась в Беларусь, поняла, что хочу реализовать такую идею. У меня есть знакомые ребята, которые имели опыт трезвости, и им она тоже понравилась. Мы стали думать. Хотелось увлечь зависимых чем-то эмоционально сильным. В итоге решили делать гипсовые фигурки. Люди с «некрасивой жизнью», полной горя, разочарований и общественного непризнания, теперь видят, что могут создавать что-то красивое. И это очень сильная эмоция.
Проект запустился как пилотный — в январе 2016 года. Мы получили небольшой грант Европейского Союза в рамках проекта ЕС/ПРООН «Содействие развитию на местном уровне в Республике Беларусь» — на полгода, в июне проект закончится. Смолевичи выбрали, поскольку по условиям конкурса это должен быть небольшой райцентр. Важно было и то, что там есть действующая группа самопомощи, а сам город — недалеко от Минска.
Местная власть отреагировала очень хорошо. Замглавы района поддержал проект, прислал нам даже официальное подтверждение своей поддержки — письмом. Просили нас многих алкоголиков забрать на перевоспитание. Но нам ведь нужны мотивированные, те, которые по-настоящему хотят что-то изменить.
По условиям гранта продавать игрушки мы пока не можем — делаем их в благотворительных целях: раздаем бесплатнов приюты, школы, детские дома, хосписы и так далее. А с июля мы уже получим статус социального предприятия, которое должно зарабатывать на себя.
Теперь нам нужны деньги, чтобы выйти на самоокупаемость. Полученную прибыль нам, как социальному предприятию, можно только инвестировать в развитие: расширяться, открывать новые направления для зависимых людей. В дальнейшем я мечтаю и о том, чтобы инвестировать в здоровье своих работников: в абонементы в спортклубы, в медицинскую страховку.
В ближайшее время будем нанимать маркетолога, потому что первым делом нужно исследовать рынок и наладить продажи. Уверена, наши фигурки будут пользоваться спросом. Хотя бы потому, что, покупая ангела, медведя или зайца, каждый будет понимать, что помогает тем самым выплатить зависимому человеку долги и вернуть детей из приюта в семью. Мне кажется, пришло время не только осуждать людей с неправильным образом жизни, но и помогать им. На самом деле это не так уж и сложно.
«Имена» работают на деньги читателей. Вы присылаете 5, 10, 20 рублей, а мы делаем новые истории и помогаем еще большему количеству людей. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен». Нажимайте сюда и выбирайте удобный способ для перевода!