81-летний пенсионер Ян Гриб за выходные стал героем на всю страну. Он — тот самый дедушка, которого в субботу в Минске задержали сразу несколько ОМОНовцев и которому удалось «под шумок» сбежать из автозака. Фото, где люди в черных шлемах тащат старика с палочкой, уже стало мемом в соцсетях и «альтернативной эмблемой для белорусского ОМОНа». «Имена» навестили Яна после случившегося. Спадар Ян живет в Минске на улице Корженевского вместе с дочкой, внучкой и верным псом по кличке Сосиска. Говорит, что телефон последние сутки не успевает остыть, — так много Яну звонит людей, чтобы поздравить его с освобождением и узнать, как самочувствие.

Дедушка многое в жизни видел, но автозаков и задержаний, говорит, не боится. «Мы на сваёй зямлі», — так Ян объясняет свое бесстрашие. У него даже есть свой сборник стихов, который так и называется «На сваёй зямлі».

День воли — неофициальный праздник, который отмечается в Беларуси ежегодно 25 марта и посвящен провозглашению независимости Белорусской Народной Республики. Обычно в этот день в Минске проходят шествия и демонстрации от Академии наук к площади Бангалор. В этом году День воли совпал с “Маршами нетунеядцев” — акциями против декрета № 3, которые с середины февраля проходили в разных городах страны, и с массовыми задержаниями участников после протестов. В регионах демонстрации на День воли были разрешены властями, в Минске, без объяснения причин, нет.

А за мной анёлачкі мае, дачушкі, крычаць: «Што ж ты, сволач, робіш? Гэта ж мой тата!»

«У мяне ўсё добра!» — улыбается спадар Ян и рассказывает, что к стрессам и сложным жизненным ситуациям ему не привыкать. Сотни раз он буквально «ходил по краю». Был на «приеме» КГБ за антисоветские анекдоты, чуть не попал на войну, чуть не стал камикадзе, чуть не получил ножом в живот за памфлет. Везде выручали то ли удача, то ли, говорит спадар Ян, Бог. На разные акции Ян Гриб, поэт, экс-председатель Рады БНФ и бессменный «Старшыня Таварыства беларускай мовы Кастрычніцкага раёна горада Мінска» ходит с 90-х. Родня волнуется, но понимает и гордится.

Канешне, ёсць інстынкт самазахавання. Але ёсць яшчэ і розум, ёсць сэрца, ёсць пачуцці.

— Мае дочкі, унучкі і нават зяці — нацыяналісты, — гордо говорит спадар Ян. — Таму што я іх так выхаваў. Нацыяналісты — не ў сэнсе бальшавіцкай лаянкі, а ў лепшым, высокім сэнсе гэтага слова. Гэта значыць: высокая любоў да сваяго краю, да сваёй Радзімы, да народа, да культуры, гіторыі. Любоў да мовы. Мае дачкі малыя былі — бел-чырвона-белыя сцягі за мной насілі. Я іду на акцыю, і яны хвастом за мною. Я гавару «Марш дадому!», а яны «Не, з татам пойдзем!» Вельмі мяне разумеюць.

25 марта, в эту субботу, Ян традиционно пошел на День Волі, потому что «свята». Именно старшая дочка Яна в субботу пыталась спасти отца от ОМОНа. Против троих не потянула — получила мощный толчок в плечо и отошла. Младшая Вера обязательно пришла бы на помощь, но, по иронии судьбы, сдавала экзамен в Академии управления при Президенте.

Обеих своих дочерей спадар Ян воспитал сам: когда им было одной 12, а второй 13, жена ушла в другую семью, а детей оставила с папой. Так они и ходят с ним — всегда вместе. В 90-х, вспоминает Ян, когда милиция разгоняла шествие БНФ, человек в форме замахнулся на Яна дубинкой: «А я ж прайшоў Урал, — говорит пенсионер. — І бойкі там былі, і панажоўшчына, зэкі. Ведаю, што ад дубінкі нельга ухіляцца і адхіляцца. Лепш за ўсё ісці на бліжні бой. Я яго схапіў за бакі, і ён дубінкай па галаве не папаў, а толькі ручкай заехаў і разбіў мне галаву моцна. А за мной анёлачкі мае, дачушкі. І адна крычыць: «Што ж ты, сволач, робіш? Гэта мой тата!» І стукнула яго пакетам, дзе малако ляжала. Ён так абалдзел, што адышоў».

Каждый раз — как по краю

До хрущевской оттепели Ян Гриб был заядлым коммунистом. Долгое время жил на Урале. Там же закончил ремесленное училище по специальности электрогазосварщик и работал на Тракторном заводе в Челябинске. И таким, говорит, там стал ударником, что его единодушно выбрали комсоргом — руководил спадар Ян целым цехом комсомольцев — в 300 человек.

— Партрэты мае ў Чалябінскіх газетах не сыходзiлi са старонак, таму што я такі ўпарты быў і вельмі моцна працаваў! Кроў бурліла!

Когда стали американцы громить Кубу, спадар Ян пошел записываться добровольцем — хотел ехать воевать с американцами за Гавану и Фиделя. А за ним — 30 человек комсомольцев. Приехали вербовщики набирать рабочих на урановые шахты — тоже пошел записываться, но не доехал: «Малады, дурны, не саабражаў», — смеется Ян. На те рудники в итоге рванули-таки из Челябинска четыре человека — все очень быстро погибли от внутреннего облучения радиоактивным газом.

К Фиделю и в шахты спадар Ян не поехал, но чем себя занять нашел — разрывался между заводом, вечерней школой и авиационными курсами, где впервые попробовал летать. С курсов его перебросили в летную школу — оседлал истребители. Но полетать долго ему не удалось — списали через полтора года по здоровью: расширение вен на ноге. Но и тут Бог миловал: через пару месяцев Ян узнал, что в той школе их и других пилотов готовили к тому, чтобы послать на острове Даманский (за право владеть этим островом в 1969 году произошел военный конфликт между СССР и КНР). И не просто пилотом, а пилотом-камикадзе.

— Я так хацеў лятаць! Першыя пяцеркі прывозіў. А тут — спісалі. Такое гора было! Вярнуўся на гэты Чалябінскі завод, а там гразь, копаць. І такая таска мяне ўзяла па Беларусі. Я зразумел, што такое настальгія.

Яну предлагали вместо истребителей пойти управлять транспортными самолетами. Но со словами «эти ваши трамваи я водить не стану!» Ян уволился с завода (помогло письмо от матери, которая прислала справку, что ей необходим уход сына) и поехал на Родину.

Шляхтич и поэт

Первый свой сборник стихов — «На сваёй зямлі» Яну Грибу помог издать Петр Кравченко — бывший министр иностранных дел Беларуси. Да и тот спадар Ян сделал не для продажи, а «для своих». Он бы и рад издать еще — материала предостаточно, пухлая папка с исписанными мелким почерком листами занимает почетное место в его шкафу и постоянно пополняется новыми стихотворениями. Вот только денег на сборник у пенсионера нет. Раньше, в довесок к пенсии, Ян подрабатывал на даче электриком и сторожем. В городе Фаниполе — истопником на предприятии, которое строит мосты.

А не так давно у Яна случился инфаркт. И после него заниматься физическим трудом стало тяжело. Из увлечений и занятий спадар Ян не смог пока оставить только ежегодную охоту и «паседжанні Таварыства».

Свое первое стихотворение Ян написал еще в ремесленном училище, на Урале. Ему заказали в местной стенгазете памфлет на злодеев, которые что-то украли на производстве. Памфлет опубликовали под псевдонимом Токарев. И потом еще несколько месяцев «бандыты» искали по всему училищу и грозились вспороть живот. Но Яна редакторы стенгазеты не выдали — пронесло.

Чаму любімая КПСС давяла багацейшую страну да таго, што есці няма было чаго?

А потом от просоветской поэзии спадар Ян перешел в ярую антисоветскую. Стал писать и рассказывать «непотребные» политические анекдоты. Стали открываться глаза на многие вещи:

— Чаму любімая КПСС давяла багацейшую страну да таго, што есці няма было чаго? Пры Хрушчове батоны пайшлі кукурузныя, а пры Брэжневе наогул нічога не стала. Нават іх. І дачушка мяне ўсё пытала: «Тата, ты мне даўно не купляў шакаладку». Жах!

А потом открылись сталинские репрессии, информация о деятельности НКВД, об отрядах, которые стреляли в спины «зазевавшимся» пехотинцам, о том, как убивали царскую семью: «Штыками дабівалі царскіх детей! Я як прачытаў, дык тыдзень не мог апомніцца. У мяне ад патыліцы да пят нейкая хваля хадзіла, аж не магу. Да гэтай пары не магу, як успамінаю гэта».

— Было лі страшна ў КДБ? Мне і ўчора павінна было быць страшна. Увесь час павінна быць страшна. Але ж я не ведаю такога разумення як страх. Канешне, ёсць інстынкт самазахавання. Але ёсць яшчэ і розум, ёсць сэрдца, ёсць пачуцці. Страшна ісці на гэтыя чорныя шлемы, шчыты і дубінкі. Але трэба ісці, інакш нічога ніколі не будзе.

«Гонар маю»

— Баяцца нельга, — уверен спадар Ян, — У нас цячэ шляхецкая кроў. А шляхта гаспадарам ніколі не кланялася паясна. Толькі галаву накланялі і гаварылі: «Маю гонар». Так і зараз гонар трэба мець. Толькі так, толькі сваім прыкладам, можна выхаваць і дзяцей, і нацыю.

Спадар Ян приглашает всех на свой маентак около деревни Клыповщина Дзержинского района. Там пенсионер каждый год собирает «Вялікія шляхецкія прыёмы» — за столом, который спадар Ян сколотил собственными руками и за который помещается полторы сотни человек, заседают поэты, писатели, художники и просто друзья. В этом году гостей планируется особенно много — будут отмечать 500 лет со дня выхода Скарыновской Библии.

— Абяцаў ужо Валодзя Арлоў быць. Пісьменнікі, паэты, артысты, палітыкі. Пёстрая такая публіка. І грамадскасць запрашаем!

«Он бил себя рукой в грудь»

Шесть лет назад инвалид Константин Каплин, как и Ян Гриб, стал также широко известен не только в Беларуси, но и за рубежом. 3 июля 2011 года его задержали на молчаливой акции протеста в Гродно, доставили в милицию и составили протокол. Как вспоминает Каплин, его обвинили в том, что он нарушал общественный порядок и хлопал в ладоши. О том, что Константин не мог этого физически сделать, потому что у него нет руки, милиционеры поняли лишь во время суда.

После того события его жизнь сильно изменилась. А вот жестокое отношение к своим людям милиция проявляет по-прежнему, говорит Константин. Сегодня над  145-ю задержанными в эти выходные на День Волі тоже прошли суды.

Людей, которые вышли мирно выразить свое мнение, грубо задерживают и судят. Кого за мелкое хулиганство, кого за неповиновение милиции, кого за нарушение порядка проведения массовых мероприятий. И это удручает. Вот, например, как задержали женщину, инвалида второй группы, во время Дня Волі. Женщина рассказывает, что просто шла с сестрой из магазина.

История повторятся, говорит Константин.

Константин лишился руки в шесть лет, когда во время детской игры залез в трансформаторную будку возле дома. Мальчика ударило током, и он потерял сознание. Очнулся в больнице уже без руки. Врачи пытались ее спасти, но ничего не получилось — лопнула артерия. Пришлось ампутировать.

Константин рассказывает, что с детства хорошо усвоил один урок — никогда не дави на жалость из-за инвалидности, живи своим трудом. Он мечтал стать космонавтом, а потом, как и папа, быть военным. Но из-за инвалидности военная карьера парню не светила. Подумал выучиться на программиста, но после школы пошел на юриста. А потом получил второе высшее образование — бухгалтера-экономиста.

О политике, как признается сегодня Каплин, он раньше никогда и не думал. Был «пленным», говорит, что значит неактивным. Жил своей жизнью, учился в институте, пока не наступил 1994 год, и в Беларуси не состоялись первые президентские выборы.

— Мне рассказали о Лукашенко, что он человек из народа, — вспоминает Каплин. — А когда Лукашенко впервые приехал в Гродно, я послушал его, и зацепило! Понравилось его выступление, и так вдохновился, что стал листовки за него разбрасывать и газеты. До того дошло, что за свой счет покупал клей и их расклеивал. Идейным был.

В 2009 году его взгляды кардинально изменились после того, как 1 января в Беларуси состоялась одномоментная девальвация, которая снизила курс рубля на 20,5%. У Константина, как и у многих его знакомых, «сильно упали зарплаты». В тот самый день, как признается Каплин, он понял, что в стране происходит что-то не то.

«Куда везут?»

Начиная с 2009 года, Константин Каплин стал посещать все акции протеста в родном Гродно. В том числе «молчаливые акции», когда летом 2011 года жители белорусских городов вышли на улицы в знак несогласия с экономической политикой государства.

— Достала такая ситуация в стране, — вспоминает Константин и объясняет, что из-за кризиса в 2011 году остался без работы. Его уволили с должности юриста из учреждения по бытовому обслуживанию населения «Гроднооблбыт». А найти другую работу в то время, по словам мужчины, было непросто.

3 июля 2011-го Константин Каплин вышел на молчаливую акцию протеста — возле магазина «Ратушный» в центре Гродно. На улице собралось порядка трех тысяч человек: люди смеялись и хлопали в ладоши. Однако их мирный протест вскоре захлебнулся в связи с поведением людей в штатском. Неизвестные в спортивных костюмах стали задерживать жителей города и закидывать в автобусы. За всем этим наблюдал Каплин со ступеней магазина. Скоро подошли и к нему.

Каплина схватили и заволокли в автобус. Один из неизвестных почувствовал, что у Константина пристегнут протез, и к нему отнеслись помягче, чем к остальным. Каплин вспоминает, как в автобусе один милиционер нашел у женщины фотоаппарат и постоянно кричал, чтобы та удалила фотографии. В итоге вырвал камеру и удалил собственноручно. Было неприятно смотреть на это унижение, признается Константин, но в то же время и страшно.

— Больше всего волновал вопрос: куда везут? — говорит Каплин. — Большинство людей по итогам декабря 2010 года в милицию завозили, а потом судили.

Каплина тоже привезли в РУВД, где находилось порядка ста человек. На него составили протокол и через неделю вызвали в суд Ленинского района Гродно. Там, по воспоминаниям мужчины, тоже было очень много людей. Каплина вызвали к судье, и он вместе отцом вошел в кабинет.

— Судья стал допрашивать милиционеров, а один меня не узнал, — вспоминает Константин. — Зато узнал второй. Судья его спросила: «Что он делал?». Милиционер отвечает: «Хлопал в ладоши». Отец мой закипел, он человек военный, не привык к такой наглой лжи. Говорит этому парню: «Чего ты врешь? Как ты можешь?!». Судья увидела, что у меня протез, но в тот момент она просто ничего поделать не могла. Все уже далеко зашло. Милиционер «завис» на полминуты, а потом отвечает: «А он вот так хлопал — в грудь себя бил».

Суд постановил, что Каплин нарушил закон о массовых мероприятиях, и обязал его выплатить штраф в размере 1,05 млн рублей (примерно 250 долларов США в 2011 году). После этого Константина вызвали в КГБ и предупредили, что за повторное участие в акции молчаливого протеста ему грозит уголовное дело. Константин решил оспорить решение суда и подал апелляции в Гродненский областной суд и Верховный суд. Однако во всех инстанциях Каплина посчитали виновным. Тогда он обратился в Комитет ООН по правам человека, но ответа оттуда ему не пришло до сих пор.

После того, как Каплина задержали и осудили, его жизнь сильно изменилась. Он не смог найти в родном городе пристойную работу. Из-за свалившейся на него известности Константина просто никто не хотел трудоустраивать.

— Почти ноль работы было. Меня везде узнавали, и начальники, подозреваю, боялись брать. Я помыкался, потыкался, понял, что делать нечего, и свалил. В 2015 году продал квартиру и переехал к родственникам в Россию.

Сейчас Константин Каплин живет в Анапе, получил российское гражданство и работает экономистом на почте. Он говорит, что жить ему стало лучше, пенсию получает больше, но все равно в душе считает себя белорусом. Возвращаться в Беларусь он пока не собирается. Говорит, что готов на это пойти только при одном условии — если изменится политическая ситуация.