После выхода из интерната для сирот Саша Зимноха получил бесплатную квартиру от государства, но так и не придумал, как в ней жить. Сегодня в его доме — самая настоящая резервация для ненужных детей, проституток и беспризорных животных, которым пытался помочь даже Совмин, но так и не сумел.
25-летний сирота Саша Зимноха — добродушный и улыбчивый парнишка — попал в криминальные новостные сводки три года назад совершенно случайно. Жители одной из столичных многоэтажек на Каменной горке пожаловались журналистам на постоянные пьянки — гулянки и вой собак в квартире соседа. Я тогда работала журналистом на TUT.BY и получила редакционное задание разобраться в проблеме.
Проблема оказалась гораздо шире бытовых разборок. Выяснилось, что буянят в квартире вовсе не злостные хулиганы, а всего лишь вчерашние дети, которые, не придумав, как зарабатывать после детского дома, стали сдавать свои социальные квартиры и переезжали жить к Саше. Сюда же, в тесную, грязную, насквозь пропитанную потом и дешевыми сигаретами однушку, мальчишки со временем стали свозить еще и бездомных собак округи.
Статья на популярном портале страны о том, как в минской квартире целыми днями пьют детдомовцы и воют собаки, вызвала серьезный резонанс и дошла аж до Михаила Мясниковича, теперь уже бывшего премьер-министра Беларуси. Надо отдать премьеру должное — он довольно быстро включился в проблему. Сначала поручил, чтобы в МВД провели расследование (в итоге милиция подтвердила, что в Каменной горке незаконно сдается почти 20% сиротских квартир), затем попросил Совмин подумать о том, как решить проблему законодательно, ну, а потом — 31 мая 2013-го — подписал разработанное по итогам всех расследований постановление. Именно оно должно было прекратить сиротский квартирный беспредел, а самим сиротам — помочь обустроиться в жизни.
Позже, когда уже работала над созданием журнала «Имена», я вспомнила про Сашу. Спустя 3 года я снова поехала нему, чтобы узнать, что изменилось в его жизни после всей этой эпопеи. Но в его квартире увидела, что к одиноким детдомовцам и собакам теперь присоединились еще и обездоленные проститутки.
А для самого Саши в собственной квартире теперь места нет — вообще.
«Непутевая проститутская жизнь»
2013-й год. Саша — выпускник вспомогательной школы-интерната № 7 Минска. Когда мы познакомились, ему было 23. В растянутом свитере, грязных тапках, взъерошенный и с сигаретой в зубах — именно таким я увидела его впервые. Это было ровно через два года после того, как Саша покинул стены родного интерната.
— Проходите, садитесь, поговорим, — также гостеприимно предлагает нам с фотографом Саша уже в 2016-м.
Он так же добродушно улыбается, говорит, что рад нас видеть, извиняется за бардак. И тут же признается, что чисто в его квартире и не бывает. Потому что жизнь его стала еще хуже, чем была.
— Я в этой квартире сейчас почти не бываю. Вы застали меня случайно. Я только девок проведать заехал, квартиру проверить, чтобы все было хорошо. А так я тут уже не живу, считайте.
Дальше Саша начинает тараторить так быстро, что я едва успеваю записывать.
— Прошлой осенью мой одноклассник привел ко мне жить пять проституток, которые на трассе на Каменной Горке стоят. Лена, Света «Секретарь», Маруся, Анюта и «Малявка». Они раньше в основном в лесу жили, мерзли там. А еще почти у всех девок эпилепсия, — выдает Саша. — Они даже практически ничего не зарабатывают, бедолаги! 300 тысяч за час берут, разве проживешь на это? А часто вообще работают за бутылку водки. Пожалел я их, приютил.
В момент, когда мы с фотографом пришли к Саше, Лена и Света «Секретарь» как раз отъехали по вызову. Лена отзвонилась Саше и сказала, что будет только через час. Разговаривать с журналистами она не захотела.
— «Малявка» и Маруся вообще сейчас фиг знает где. Анюту тоже давно не видел. По ходу она сейчас на ИВС сидит, на сутках. Их же менты гоняют постоянно, — говорит Саша и опять вздыхает: «Бедные девки!»
Судьба, по его словам, обидела всех до одной.
— Света сама из России. Она говорит, что ее там продала мать за 50 долларов, а потом она как-то оказалась в Беларуси. Малявку лишили родительских прав, а муж выгнал ее из дома. Она, кажется, из Воложина сама. Анюту еще не решили родительских прав, но вот-вот лишат.
Поначалу Саша с «бедными девками», говорит, дружил. А Лену, уверяет, даже любил. Но потом они стали водить мужиков прямо сюда, и этим его очень обидели.
«Мы тут за жизнь говорили. Они приходили с трассы, напивались и изливали мне душу. Я для них как психолог. Смотрю на них, измотанных после работы, и спрашиваю: «Девочки, какие у вас цели в жизни? Когда вы за ум возьметесь? Когда детей своих заберете из приютов? Они же в детский дом попадут! Вы хоть знаете, что такое детский дом?!» — в голосе Саши слышны назидательные нотки. — Ну и что они мне отвечают? Говорят, да, мы сволочи, мы скотины, проститутки такие-сякие. А потом все по новой. И настолько они уже обнаглели, что клиентов прямо в мою хату водят. Прямо тут и работают! Мне-то куда деваться?»
А пару месяцев назад в этой квартире еще и отключили электричество — за неуплату. Саша не выдержал. Бросил свою «хату» на проституток и уехал жить к друзьям — в Курасовщину, в другой конец Минска. Теперь в свою квартиру он приезжает исключительно с одной целью — в гости.
— Ой, как я с этими девками уже намучился! Но выгнать не могу. Куда они пойдут? — пожимает плечами добрый Саша.
«Электричества нет, денег нет, целей в жизни нет»
Сидя в пустой квартире, пока «девки» работают, Саша курит одну за одной. На улице стемнело, сидим при свечах. Саша проникся тишиной собственной квартиры, которой, кажется, давно не слышал, и стал вспоминать всю свою жизнь.
Приводим его рассказ полностью с некоторыми сокращениями:
— В детский дом я попал, когда мне было три года. Можно сказать, что я своих родителей никогда и не видел. Еще у меня есть брат и сестра, которых я тоже никогда не видел. Одно время в детдоме меня навещала моя крестная — тетя Лена. Она мне рассказала, что папа мой умер, а мама теперь бомжует. Однажды она встретила ее случайно в каком-то переходе и попросила навестить меня. Я ждал, что она все-таки придет, но она не пришла.
После детдома меня определили в школу-интернат, где я закончил 10 классов. Ну, а потом я, можно сказать, вышел на волю, во взрослую жизнь.
Если честно, я вообще не представлял, как жить дальше. Мне рассказывали, что жизнь — сложная штука, надо крутиться-вертеться. Говорили, что, когда выйдешь, там тебя никто не ждет, никто не будет тебя обеспечивать. Кто говорил? Психологи наши, интернатовские.
Поначалу было вообще очень тяжело. Хорошо, что государство выделило квартиру хотя бы. Но я приехал сюда, а тут голые стены. Кроме плиты, ничего не было. Пошел на мусорку, нашел там стулья на кухню, шкафчики кухонные. Так у меня в квартире появилась первая мебель.
Спал я первое время на полу, потому что было больше не на чем. Надо было купить хоть диван какой-то. После выхода из интерната мне дали какое-то пособие, миллион с копейками, и я поехал за диваном. Мне доставили его домой, но поднимать на этаж не хотели, думали, я не один живу. Говорю мужикам: «Нету у меня никого, помогите, пожалуйста». Мужики помогли, но пришлось им заплатить. Так мое пособие и ушло. Я остался без денег.
От этой тишины дома было тошно. Меня тогда еще девушка бросила. Мы же с ней с первого класса вместе были, а она бросила меня! Я забился тут на кухне в один угол и хотел покончить с собой. Нож даже взял. Но в итоге передумал.
Первым, кого я пригласил в эту квартиру, был одноклассник Леша. Потом Артур пришел, потом все остальные подтянулись. Сидели тут, обсуждали, как жить дальше, кому мы нужны, куда податься вообще. Мечтали, что будем жить хорошо, красиво. Что будем жить как другие люди, короче. А в итоге ничего. Не подготовлены к взрослой жизни были совсем.
А потом мы познакомились с двумя братьями Кирликами — Пашей и Олегом. Они тоже из детского дома и уже научились зарабатывать по — своему. Они и предложили всем нам сдавать свои квартиры.
Потом с Татьяной познакомился, соседкой моей. Она меня пожалела и помогла устроиться дворником в ЖЭС на Казинца. Но я оттуда ушел, потому что там все пьющие. Мне вот в моем положении еще спиться не хватало! А отказываешь выпивать с ними — обижаются.
Сейчас вообще, в какой ЖЭС ни пойдешь устраиваться, везде все бухают. Не хочу я в такой атмосфере работать! Я пытался устроиться грузчиком на рынок на Ждановичи, но у меня потребовали санкнижку. А чтобы ее сделать, у меня нет денег.
Так что сейчас я уже полгода без работы и без денег. Кормят меня в основном друзья. У меня есть друг Рома, ему итальянцы какие-то деньгами помогают, а он — мне. Хорошо, что есть друзья. Что бы со мной было без них, я не знаю.
Хату я свою какое-то время тоже сдавал квартирантам. Когда остался без работы, вариантов не было, сами понимаете. А друзей тогда у меня еще толком не было. Поначалу я жил у Юрки, одноклассника своего, но всего пару дней. Потом он меня выгнал, и я полгода жил на лестничной клетке. Татьяна, соседка моя, вызвала милицию, юристов позвала. Ну и быстро выяснилось, что квартиру я сдавал нелегально, поэтому квартирантов пришлось досрочно выселять.
С воспитателями из интерната отношения у меня не сложились, чтобы попросить у них совета какого-нибудь, по-взрослому с ними поговорить. Помню, была у нас Алла Петровна, социальный педагог. Она, кажется, единственная, кто хотел меня куда-то в жизни пристроить. Она говорила мне, что я мог бы стать артистом.
Вот маме я бы спел. Шатунова, например. Песню «Мама» слышали? Классная песня. И клип хороший.
В этой песне — все, что я бы сказал своей маме, если бы когда-то увидел ее. Но, наверное, я ее уже никогда не найду.
Я ничего в жизни не понимаю. Вот честно. Сам себя не понимаю. Не понимаю, куда идти работать и кем работать, что вообще по жизни делать. Раз в году я хожу в церковь, в Свято-Елисаветинский монастырь, на службу. Стою там, о жизни думаю. Хотя где тот Бог? Непонятно.
Там в церкви я иногда с выпускниками многими бывшими встречаюсь. Некоторые наши там постоянно тусуются.
Вообще к сиротам у нас в стране в принципе хорошо относятся, я считаю. Квартиры дают. А вот сами сироты — такая категория людей, которая считает, что им все должны. Так и есть, серьезно вам говорю. Квартиры пополучают, сдают потом и не работают. Какой с них толк? Вот с меня — какой толк? Каждый день я только и делаю, что по гостям езжу. Шляюсь туда-сюда.
Раз в году я хожу в церковь, в Свято-Елисаветинский монастырь, на службу. Стою там, о жизни думаю. Хотя где тот Бог? Непонятно
Я много раз пытался найти своих родных, но у меня ничего не вышло. В интернате мне сказали адрес квартиры на улице Щербакова, из которой органы опеки меня когда-то изъяли, но выяснилось, что там теперь живут какие-то другие люди.
Про брата и сестру я тоже не знаю ничего до сих пор. Пробовал искать их в интернете, но не нашел. Мне кажется, если бы я их нашел, было бы не так одиноко.
Вообще я хочу из Минска уехать. В Америку! Чего вы смеетесь? Я был там один раз, когда мне было лет 15. Ездил на лето в американскую семью. За всю жизнь это единственное было место, где я чувствовал себя человеком. Там меня любили, там у меня была семья, которая относилась ко мне как к сыну.
Я туда, если честно, случайно попал. В нашем интернате были девочки — Люда и Наташа — их усыновили американцы. Они там рассказали какой-то семье про меня, а потом меня пригласили погостить. Так что у меня в Америке, можно сказать, и мама, и папа были. И даже братья с сестрами! Мама Соня, папа Глен, брат Скай и Тайлер. Сестру уже не помню, как зовут. Там папа белокожий, а остальные все темные.
Помню, как-то приехали в гости их прабабушка с прадедушкой на машине, такой желтой «божьей коровке». Я был в шоке. Я никогда не видел такой большой дружной семьи. В Америке вообще люди не такие, как в Минске. Добрее, наверное.
Я никогда не видел такой большой дружной семьи
В семье я чувствовал себя совершенно по -другому. Мы активно занимались спортом, ездили в специальное здание, где занимаются спортом на время. По бассейнам меня постоянно возили. А еще мы на великах каждый день гоняли. У них свой домик был, свой гараж. Весь гараж был заставлен велосипедами, представляете? Даже на потолке велики висели!
Уезжать я оттуда не хотел. В день отъезда я очень плакал. Мама Соня меня успокаивала и говорила, что мы еще будем вместе, что они усыновят меня. Они очень хотели усыновить меня, даже прилетали ко мне в школу потом. Но что-то там не получилось с документами, и со временем мы потеряли связь. Больше я их не видел. Но я бы очень хотел их снова увидеть, хотел бы, чтобы они меня отсюда забрали.
Пару лет назад я смотрел телевизор. Через «Жди меня» один парень нашел своих родителей в Италии. И они приехали в эту программу. Он думал, что они его забыли, а они приехали и сказали, что все это время считали его за родного сына и тоже искали его. Я в шоке был, что в жизни такое бывает. Может, и моих можно найти?
Лучше бы моя американская семья меня забрала, если своих тут никого так и не найду. А то мне кажется, что в Минске в одиночку я так и не смогу стать человеком, если честно. Так и останусь никем.
Я рассказываю Саше про постановление правительства, которое по идее каким-то образом должно было поменять его жизнь. Не где-то там в Америке, а в Беларуси, в своей стране.
— Ого, был такой документ? — удивляется Саша.
— Только межведомственное взаимодействие поможет каждому конкретному выпускнику интернатного учреждения, имеющему статус сироты, адаптироваться в обществе, выбрать и получить профессию, трудоустроиться, решить вопросы с жильем, — зачитывает он.
— Это не все, — говорю. — В постановлении даже перечисляется, какие именно ведомства должны между собой договориться, чтобы вести целенаправленную работу по повышению качества жизни сирот — Минобразования, Минтруда, МВД, Минжилкомхоза, а также подведомственные им структуры.
Саша делает глубокую затяжку и говорит, что никаких министерств и «подведомственных им структур» он в глаза не видел:
— Как жили мы все, так и живем. Как сдавали все наши пацаны-девчонки квартиры, так и сдают. Бред какой-то этот весь документ.
Присоединяйтесь к проекту «Нити дружбы» — становитесь друзьями для сирот
Разговаривая с Сашей, я поняла окончательно: можно, конечно, опять возмущаться тем, что о таких, как он, интернатовцах, у нас в стране не заботятся и к взрослой жизни их совершенно не готовят. Еще можно создать петицию, под которой, конечно же, подпишутся тысячи человек, и направить ее органам власти. Те снова проведут какое-нибудь расследование, примут какое-нибудь постановление, а жизнь Саши и таких, как он, все равно не поменяется. Потому что никакое постановление, даже если их напишут еще тысячи, таким детям никогда не поможет, пока вся забота о них будет только на бумаге.
По последним данным статистики, в Беларуси — более 30 тысяч сирот. Из них более 10 тысяч усыновили, более 17 тысяч воспитываются в приемных и опекунских семьях. Остальные продолжают находиться в различных интернатных учреждениях.
Изменить ситуацию — это и в наших с вами силах. Как это можно сделать? Например, присоединиться к проекту «Нити дружбы».
Цель этого проекта — подготовка детей-сирот из интернатов и детских домов к самостоятельной жизни через наставничество. Наставники — это люди, которые становятся значимыми для ребенка-сироты, которые хотят и могут посвящать ему свои силы и время, а также делятся с ними знаниями и опытом. По мнению авторов проекта, наставничество сегодня — это наиболее эффективный способ помощи детям-сиротам. Он формирует в сознании ребенка статус полноценного человека, способного к анализу и решению жизненных проблем.
Запустился этот проект в Беларуси в 2014-м году. Инициировал его молодой парень Артем Головий, который стал круглым сиротой в 13 лет. Сегодня он, как и Саша, живет в Каменной Горке.
Объясняя журналистам, почему считает проект важным и полезным, Артем сказал, что однажды в его жизни появился человек, который помог и ему: «Женщина, с которой мы вместе ходили в церковь. Она сказала: «Вот двери моего дома, и двери моего сердца открыты. Я всегда готова тебе помочь».
Уделив 2–4 часа в неделю, вы сможете кардинально изменить жизнь ребенка из детского дома. Для этого нет необходимости его усыновлять, но можно стать для него другом. Как раз сейчас «Нити Дружбы» ищут таких друзей для 60 детей — сирот. И вы можете стать наставником для одного из них.
Этот материал Имена писали в 2016 году. С тех пор в проекте многое изменилось. Полтора года проект не мог полноценно работать, поскольку специалистов проекта не пускали в интернаты к детям. Все это время руководитель проекта Артем Головий вел переговоры с руководством интернатов, представителями Комитета образования, убеждая их в нужности проекта «Наставничество для подростков-сирот». В конце 2018 года после приема у замминистра образования, специалисты проекта подготовили и утвердили в Национальном институте образования учебную программу по подготовке патронатных воспитателей для детей-сирот. Недавно проект заключил договор с детским домом семейного типа «SOS — Детская деревня Боровляны» и будет обучать патронатных воспитателей для сирот, проживающихв этом детском доме. А также продолжит выстраивать сотрудничество с государственными детскими домами и интерантами, чтобы дети-сироты, проживающие там, тоже получили помощь проекта.
«Имена» работают на деньги читателей. Вы присылаете 5, 10, 20 рублей, а мы делаем новые истории и помогаем еще большему количеству людей. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен». Нажимайте сюда и выбирайте удобный способ для перевода!