Воспитательнице детского сада из Минска Тамаре Сергеевне было 40, когда она бросила нелюбимую работу, только что полученную квартиру в столице и уехала в Вильнюс, в монастырь. Там он стала монахиней Ольгой. Потом жила в монастырях под Парижем, в Смоленске, в Хойниках и Толочине. Три года назад женщина тяжело заболела — болезнь Паркинсона. В монастыре нет условий, чтобы ухаживать за тяжелобольной. В 71 год монахиня Ольга вернулась в Минск. Она не может ходить, сидеть, есть. За ней ухаживает пожилая сестра Людмила, у которой тоже проблемы со здоровьем. Две сестры замкнуты в четырех стенах однушки в спальном районе. Им нужна помощь.

Стены небольшой комнаты увешаны иконами и полками с религиозной литературой. Старенький телевизор под вязаной салфеткой. Большой стол и две кровати. На одной, не вставая, живет 71-летняя монахиня Ольга. Вторая кровать — ее сестры, 68-летней Людмилы. Две сестры — две разные жизни, два разных мира — уже год живут вместе и учатся принимать и понимать друг друга.  

Шесть лет назад, после смерти мамы, монахиня Ольга стала падать в обмороки. Она слабела. Оставаться в Свято-Покровском женском монастыре в Толочине она не могла — там некому было за ней ухаживать. Монахине Ольге пришлось вернуться в Минск, где ей поставили диагноз — болезнь Паркинсона. Сначала она продолжала жить привычной жизнью: ходила в церковь, читала молитвы, выполняла свое служение — реставрировала и писала иконы. Сил надолго не хватило. Год назад случился инсульт. Женщина больше не может ходить, вставать, сидеть без поддержки и самостоятельно есть. Два раза в неделю приходит социальный работник, но это бытовая помощь, ее недостаточно. Монахине Ольге нужен постоянный уход. 

— Самое трудное — ничего не мочь, быть растением. Это так тяжело! Иметь всё — и вдруг такое чувство, что кто-то из тебя всё вынул. Всё, что Бог тебе дал, — всё забрал. Люди ходят: как это просто! А я не могу, даже книгу с трудом держу в руках. Никому не нужная, — мать Ольга выбрала жизнь в монастыре. Годами шла к этой цели, а теперь вынужденно вернулась в мир. Монашеская жизнь стала ее прошлым, воспоминанием.

Мать Ольга, в миру она Тамара Сергеевна, родилась в обычной советской семье. Папа работал фельдшером в медпункте в поселке Октябрьский, мама — там же санитаркой. Тамара — старшая из пяти детей. После школы пошла в педучилище, работала в райкоме комсомола в райцентре. Потом переехала в Минск, поступила на вечернее отделение филфака БГУ и устроилась воспитателем в детский сад. Обычная нормальная жизнь. Потом всё изменилось.

Тамаре было 22, когда она влюбилась:

— Это была глупость, конечно. Но тогда я этого не понимала. Мы пошли с друзьями в ресторан, и я — чего меня угораздило, так только ненормальный мог сделать — взяла блокнотик, карандаш и начала рисовать молодого человека. Он сидел за соседним столиком. В конце вечера он подошел ко мне, мы познакомились. Сходила с ним несколько раз на свидания. А потом он вернулся к себе на родину, в Сибирь. Сказал: «Пиши «до востребования».

И Тамара писала. А он отвечал. Пока однажды она не обнаружила в почтовом ящике все свои письма и записку: «Я отправляю ваши письма. Он женат. Он счастлив в семье».

— И всё, после этого интерес к жизни у меня пропал. Больше мне никто не нравился. Ничего не хотелось. Я смотрела, как живут другие люди, думала: вот они же чем-то интересуются. Меня ничто не интересовало.

Работа воспитателем Тамаре Николаевне не нравилась. Личная жизнь не складывалась — девушка знакомилась с молодыми людьми, но «своего» человека так и не встретила. А в 30 лет женщине приснился сон.

— 40 дней не прошло, как бабушка умерла, и мне снится, что мы идем с ней по дорожке к церкви на Немиге, я иду в собор, а она куда-то уходит с этой дорожки, — вспоминает мать Ольга. — Вот так я начала ходить в церковь, вот так я вернулась к жизни. Я заходила в церковь сначала всего на пять минут, но мне становилось хорошо и легко, и настроение поднималось.

Монахиня вспоминает, как на Пасху милиция окружала собор на Немиге и не пропускала внутрь молодежь. В 70-е было опасно говорить о своей вере: 

— Заведующая садом узнала, что я верующая. Сказала: нам верующие не нужны, уходите. Она партийная была.

Тамара Николаевна нашла новую работу в другом детском саду, но ходить в церковь не перестала.

Уйти в монастырь Тамара Сергеевна решила не вдруг. Близкие эту идею назвали «дикой». Мама настояла, чтобы Тамара наработала себе минимальный стаж для пенсии и получила квартиру.

— Я так и сделала: отработала 24 года, получила квартиру эту, всё бросила и уехала.

Сестре Ольге было 40, когда она отправилась служить в Свято-Духов монастырь в Вильнюсе. Через несколько лет ей предложили поехать на службу в Леснинский монастырь во Франции. Она согласилась.

— Там очень красиво, парк вокруг, питание хорошее. У меня послушание было в книжном магазине. По воскресеньям после службы все приходили в этот магазин и пили чай. И епископы, и простые люди. Там все были равны. В мое время туда приезжали из Германии, из Америки, из Англии. Это были дети эмигрантов из России, они хорошо знали русский, поэтому проблем в общении не было. Там было очень хорошо.

Через год мать Ольга вернулась в Вильнюс, оттуда уехала в архиерейское подворье в Смоленске, потом домой, в Беларусь. Сначала служила в Хойниках, затем в Толочине. Мать Ольга покидала монастыри, если считала это нужным и правильным. Если действительность противоречила ее принципам, монахиня покидала обитель.

— Теперь, видимо, я наказана за свое непослушание. Сейчас я бы так не делала. Жалею, что не остановилась в каком-то одном монастыре. Там бы меня до конца досмотрели. Моя подруга всю жизнь служила в Киевском монастыре, теперь алтарница (помощница священнослужителей в алтаре в женских монастырях — примечание редакции), живет отдельно. Что хорошего, что я ездила? Теперь вот не у дел. Моя младшая сестра Люда делает всё для меня, ухаживает добросовестно. Всё делает физически, но духовно она не просвещена. Мне не хватает той жизни.

»Другой раз и покричу на нее, не выдерживаю нагрузки»

Однокомнатная квартира, в которой живут сестры, соединила в себе два мира: духовный и светский. Уживаться непросто. Людмила не понимает монашеские правила, по которым хочет жить мать Ольга, и устраивает ее быт, как медик: строгий распорядок, правильное питание.

— Я не должна есть, пока утренняя служба не закончится. А Люда заставляет завтракать, — говорит мать Ольга. — Но приходится мириться. 

Людмиле 68 лет, она работала медсестрой. Теперь, уже три года, ухаживает за сестрой-монахиней. Когда та еще могла ходить, приезжала к ней каждый день, готовила, мыла, убирала. После инсульта переехала насовсем. 

—  Другой раз и покричу на нее, не выдерживаю нагрузки, — признается Людмила. — Я же тоже пожилой человек, но пока справляюсь.

Людмила принимает веру сестры. Вместе слушают молитвы, причащаются. Старенький телевизор транслирует то праздничные богослужения для монахини Ольги (единственное, что ей можно смотреть), то сериалы для Людмилы. 

Людмила сначала справлялась сама, но сил на всё не хватало, а помощи ждать не от кого. 

— У меня с позвоночником проблемы, сидеть мне нельзя, могу или лежать, или стоять, — рассказывает Людмила. — Кормить проблемно. Стою, наклонившись над ней. Она ничего не может, даже повернуться в постели. Надо подгузники менять, умывать, кормить. Я это делаю. А кто ж ей еще поможет? Двое братьев у нас есть, в Бобруйске живут, оба — инвалиды второй группы. Сестра еще в Питере, но у нее у самой большие проблемы со здоровьем. Хорошо, что Лариса приходит помогает. Сама бы я не справилась.

Лариса — сестра Патронажной службы. С декабря прошлого года она каждый день приходит на четыре часа, чтобы помочь двум пожилым сестрам.

— Люда за несколько месяцев, что сама ухаживала за сестрой, измучилась. С Ольгой надо физически заниматься, — говорит Лариса. — Руки-ноги разрабатывать, чтобы пролежней не было, чтобы тело не затекало. Я прихожу, кормлю обедом, массаж делаю часа полтора, читаю, потом опять кормлю. В это время Люда отдохнуть может. Конечно, ей тяжело было бы одной справляться.

Лариса приводит батюшку, чтобы мать Ольга исповедалась и причастилась.

— Ей очень непросто. Она 30 лет в монастырях служила, — объясняет Лариса. — Представьте, если вас взять и против воли переселить в монастырь и заставить жить по его правилам.

Молитва и чтение спасают мать Ольгу от отчания, возвращают к монашеской жизни, которой пришлось десятилетиями добиваться, чтобы лишиться в один момент.

— Полежу, отдохну, почитаю. И так целыми днями. Акафисты, Евангелие, Псалтирь. Совсем мало читаю, зрение уже не то. Раньше вечернюю молитву читала 15 минут, теперь — час, а то и больше. Но надо заставлять себя. Чтением я спасаюсь, пока вижу.

Как вы можете помочь

Одиноким престарелым и тяжелобольным людям вот уже три года помогает Патронажная служба, созданная при Свято-Елисаветинском монастыре в Новинках под Минском. В 2016 году году читатели «Имен» собрали 25 632 рубля на работу шести сестер, которые ухаживали за 16 больными в Минске. Патронажная служба провела 40 бесплатных консультаций по уходу для родственников больных, выезжая к ним и домой, и в больницы.

Сегодня Патронажная служба готова взять на работу 11 патронажных сестер, чтобы те могли обеспечить уход для 32-х тяжелобольных и одиноких людей. Это в два раза больше, чем в прошлом году. Увеличилась и сумма сбора, ведь труд сестер — это тяжелая постоянная работа, которую необходимо оплачивать. Чтобы Патронажная служба могла постоянно помогать пожилым тяжелобольным людям, ей нужно собрать за год 49 185 рублей.  Это зарплаты сестер на год, расходные материалы, оплата связи, налоги и банковские комиссии. Каждый рубль поможет! 

»Имена» работают на деньги читателей. Вы присылаете 5, 10, 20 рублей, а мы делаем новые истории и помогаем еще большему количеству людей. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен». Нажимайте сюда и выбирайте удобный способ для перевода!