Витебский студент Кирилл Демчев лежит прикованный к кровати по девять часов каждый день. Без движения и без перерыва на еду и туалет. Он — объект выставки «Имен», которая сейчас проходит в Минске. К Кириллу подходят разные люди. Щупают его ноги — проверяют, инвалид ли он, приносят еду, предлагают помощь. Кто-то смеется. Но Кириллу не до шуток — он на две недели освободился от занятий в университете и специально приехал в Минск, чтобы привлечь внимание к теме лежачих одиноких людей. Пока жалобы и письма в министерства проблем в Беларуси особо не решают, белорусские художники, на свой страх и риск, устраивают перформансы, чтобы привлечь к теме как можно больше людей. Вячеслав Косинеров набросил петлю на памятник городовому (прокурор попросил посадить парня на три года в тюрьму). Команда граффитистов расклеивает изображения чиновников и сопровождает их остросоциальными надписями (этих художников ищут по всему городу). «Имена» побеседовали с Кириллом и тремя другими художниками из России, Нью-Йорка и Польши, чтобы понять, может ли искусство что-то изменить и как вообще это работает.
Отказаться от ног, чтобы понять лежачих людей
— Недавно умер мой дедушка. Он был мне очень близок, как отец, — говорит Кирилл Демчев. — У него был рак, и он не мог двигаться последние три недели, всё время лежал в кровати и смотрел в окно. Я к нему приезжал, но пока сам не встал на его место, не мог предположить, насколько это тяжело: постоянно испытывать одиночество, тоску и беззащитность.
Кирилл — студент 4-го курса Витебского государственного педагогического университета имени Машерова, учится на художественно-графическом факультете. Как и девять других белорусских художников, этот парень взялся переосмыслить истории журнала «Имена», которые мы публиковали на протяжении года, через инсталляции. Именно через искусство. Больше всего Кирилла зацепила история про Игоря Цурилова и Юру Кашина — людей, которые стали заложниками своего тела. Людей, которые в силу болезни оказались практически обездвижены и рядом с ними не было близких. Один-два визита в неделю социальных служб ничего в угнетающем положении этих людей не меняет. А людей таких — огромное количество. Они живут в каждом доме, мы их не видим, но и должного ухода они не получают.
![](/system/resources/30114115/original/f373682bd6669dfb8229d049.jpg)
Кирилл Демчев говорит, что изначально думал сделать обычную инсталляцию, но понял, что лучше всего болезненную для общества тему раскроет живой человек. То есть он сам. «Если я помещу в эту инсталляцию свое тело, то это вызовет у людей вопросы. У них будет возможность познакомиться ближе с темой, разобраться в ней», — делится Кирилл. Парень решил, что будет молчать и не реагировать на посетителей выставки 135 часов — ровно столько времени, сколько будет эта выставка длиться.
![](/system/resources/30114115/original/0a2d741b4801cb8bea334610.jpg)
Да, есть неадекватные люди, которые кричат: «Сколько тебе за это заплатили?» и трогают меня руками. Свою беззащитность на этой акции я ощущаю как никогда
— Да, есть неадекватные люди, которые кричат: «Сколько тебе за это заплатили?» и трогают меня руками. Люди могут сделать всё, что угодно, и свою беззащитность на этой акции я ощущаю как никогда, — говорит Кирилл. — Но это ничего. Куда важнее, что есть те, кто смотрит на меня и плачет. Благодарит. В том числе люди на инвалидных колясках. Кто-то делится своими историями. Те, кто боялся подходить вначале, — подходят, спрашивают, могут ли мне помочь. Оставляют бутерброды.
![](/system/resources/30114115/original/c3d6f87a0cd808bf26833dca.jpg)
Такие перформансы, где в центре проблемы находится живой человек, в Беларуси сегодня — явление редкое. Может, именно поэтому оно часто вызывает жесткую реакцию со стороны власти и агрессивную — среди простых зрителей. Мы пообщались с тремя художниками из-за рубежа, чтобы выяснить, какую реакцию вызывают публичные высказывания в России, Польше и Нью-Йорке, и можно ли акциями решить проблемы — религиозные, социальныеи или политические.
Стать женщиной-заключенной и воспитанником детдома
Катрин Ненашева — художница, арт-активистка, участница благотворительного проекта «Русь Сидящая», который помогает осуждённым и их семьям. Катрин учится в Литературном институте им. А. М. Горького, живет и работает в Москве и занимается проблемами стигматизации людей с инвалидностью. Особенно ее интересует тема коммуникации заключенных в психоневрологических интернатах и людей из «внешнего мира».
— На День России в Москве я и мой герой, выпускник детского дома Дима Жданов, показывали людям на улице, что такое промывать пролежни. Дима прикован к инвалидной коляске и сталкивается с этой процедурой каждый день, как и другие сидячие люди. Когда мы начали акцию, полицейские сначала даже захотели нам помочь. Правда, потом стали отгонять людей — говорили, что им не надо быть свидетелями «этих ужасов». Что на это «нельзя смотреть». А еще позже — прислали мне домой приглашение прийти побеседовать. Статья — несанкционированная акция. Штраф и 30 суток ареста, — рассказывает художница из Москвы Катрин Ненашева.
![](/system/resources/30114115/original/6201e06bdbf1787a7594a77d.jpg)
6 июня 2016-го девушка начала в Москве проект под названием «На-казание». 21 день Катрин ходила по городу с привязанной к спине больничной койкой. 21 день — столько длится принудительное заключение в психиатрической больнице, куда в воспитательных целях отправляют сирот из детских домов России. Каждый день Катрин тестировала на себе разные практики детдомовских наказаний: сидела на корточках с вытянутыми руками, мыла асфальт, ела ложками соль. Так, по рассказам бывших детдомовцев, мальчикам и девочкам прививают дисциплину.
— Люди очень несвободны и боятся разговаривать с теми, с кем не принято говорить, — объясняет Катрина свои поступки. — Многие, даже проявляя интерес, просто молчали. И то, что люди смотрят, но боятся спросить — это большая история о коммуникативных барьерах. О том, что мы разучились друг с другом разговаривать. А как построить что-то и что-то поменять, если мы никак не можем друг с другом договориться?
Одна девушка, например, вспомнила, как ее в качестве наказания заставляли класть в рот мыло.
В целом, говорит Катрин, людей, которые реагировали на акцию резко негативно, было около 50%. Они осуждали художницу, мол, зачем она торчит на улице, и если такая умная и так всем недовольна, то иди, мол, лучше обивать кабинеты чиновников с жалобами. Много было обвинений в том, что Катрин хочется дешевого пиара или что она хочет развалить страну. Один мужчина, лет за 40, сначала обзывал ее, пока она мыла, привязанная к кровати, асфальт в парке. А потом сказал, что она «проклятая либерастка» и пнул ее так, чтобы она упала. Упала.
![](/system/resources/30114115/original/1774dfbe8075c4f3d9106229.jpg)
Куда важнее, уверена Катя, что около 20% прохожих высказали молчаливый интерес. И еще 30% начали активно общаться, спрашивать и даже делиться своим личным опытом по теме:
— Большой находкой для меня были дети и подростки, которые очень живо реагировали на происходящее. Некоторые сами были выпускниками детских домов. Одна девушка, например, вспомнила, как ее в качестве наказания заставляли класть в рот мыло и так сидеть.
«Прохожие смотрели на проект и становились волонтерами»
Второй большой проект Катрины называется «Не бойся». Он рассказывает о жизни женщин-заключенных после тюрьмы. 30 дней художница ходила по Москве в тюремной робе и пыталась жить обычной жизнью. Цель — обратить внимание на проблемы женской посттюремной адаптации, на себе испытать то, что чувствуют бывшие заключенные, заново входя в социум: страх, агрессию, сложности с приемом на работу, осуждение.
![](/system/resources/30114115/original/f0633e255a316e547b93eb82.jpg)
— Я не ходила на суд. Я не платила штрафы. Я знаю, что они могут запросто снять со счетов мои деньги, как уже было у моих коллег, — говорит Катрин. — Это вопрос времени. Страшно? Нет, не страшно. Конечно, я теперь вряд ли устроюсь работать в госорганизацию. Но говорить о сложном — надо. Фото: FURFUR
— В каждой акции есть группа людей, которые себя с тобой ассоциируют. В акции «Не бойся» это были мужчины за 40 каких-то рабочих профессий, которые либо не понаслышке знали о тюрьме, либо просто сталкивались с этой темой, интересовались, — рассказывает художница. И говорит, что эти мужчины, в отличие от большинства, не боялись подходить к ней. Власти отреагировали дважды. Первый раз в середине эксперимента - задержали Катрин вместе с активисткой Надеждой Толоконниковой, когда девушки пытались сшить на Болотной площади флаг России и нашить на него бирку «Россия ИК-1» . Второй раз — на 30-й день акции, когда подруга Катрин, активистка Анна Боклер на Красной площади побрила Ненашеву наголо.
— Нас тут же арестовали, — вспоминает Катрин. — Сотрудник полиции уже в отделении сказал: «Если вы просто придете на Красную площадь и будете там играть на скрипке или саксофоне, не прося за это денег, или будете раздавать всем мороженое, и рядом с вами соберется больше двух-трех людей, — это тоже будет считаться несанкционированным мероприятием. Такие правила».
![](/system/resources/30114115/original/61f75a55897b8c079dd6694d.jpg)
Катрин считает, что во многом люди скептически настроены к искусству на улицах из-за перформансов старого времени:
— Образ молчащего художника, который делает какую-то ерунду, непонятную со стороны, так закрепился в сознании жителей России, что никто художника на улице не воспринимает всерьез. Для меня искусство — это про объединение. Мы не сможем бороться против несправедливости, пока на улице не сможем с друг другом нормально, без осуждения, оскорблений, пинков и плевков разговаривать.
Реакция властей, агрессия людей вокруг — это история про потерю языка.
— Художник всегда должен предлагать решение, — уверена Катрин. — В рамках акции «Не бойся» я предлагала людям писать письма одинокими женщинам-заключенным, чтобы им было легче потом адаптироваться к жизни. И письма действительно писали. В рамках «На-казания» — приглашала поучаствовать прохожих в качестве волонтеров в проекте Димы Жданова по трудоустройству сирот. Дизайнеры, художники, копирайтеры, водители — собралось большое количество небезразличных людей, многие их которых до сих пор в проекте.
![](/system/resources/30114115/original/e10ccaed08106e54d58a3380.jpg)
— Реакция властей, агрессия прохожих — это история о потере языка. Все мы боимся и чувствуем тотальное одиночество. С этим надо работать, — говорит Катрин.
Олег Мавроматти: «Художник не должен боятся смерти»
Художнику-акционисту Олегу Мавроматти сегодня 52 года. Он живет в Нью-Йорке и снимает фильмы. Одна из самых известных его продюссерских работ — культовое трэш-кино «Зеленый слоник». В 90-е Мавроматти жил в России и придумывал радикальные художественные акции. Например, однажды он организовал собственное распятие на кресте. На берегу Москвы-реки. За эту акцию под названием «Не верь глазам» в 2000 году на Олега завели уголовное дело — обвинили в разжигании межнациональной и межрелигиозной розни — статья 282 УК РФ. Олегу грозил срок до пяти лет лишения свободы. Так Олегу пришлось уехать из страны и эмигрировать в Болгарию.
![](/system/resources/30114115/original/b295d4bca0e2c262e93a3154.jpg)
— Жестче всего власть реагирует на те вещи, которые ей непонятны, — рассказывает Олег. — Например, в 90-е мы делали совершенно безумную дадаистскую акцию, которая называлась «Зеркальная болезнь». Мы стояли возле Кутафьей башни в Москве, и у нас в штанах были спрятаны зеркала. Когда мы расстегнули гульфики, эти зеркала стали видны, и нас тут же бросились «винтить» (сотрудники милиции) со всех сторон, тащили, всё такое. Один из них мне сказал: «Мы вас задержали, потому что мы то знаем, что вы потом выставите напоказ какую-нибудь непристойность». А у нас, честно, и в планах не было! То есть они сами дофанатазировали, сами задержали. Всё сами. Похожее сработало с вашей историей про городового и петлю.
Еще один показательный случай, по версии Олега, — акция граффитиста из Перми, который нарисовал распятого Гагарина. Говорят, что этот художник — Александр Жунев — пытался показать своей работой, что «Гагарин — это как Иисус от науки, добровольно принявший на себя первые космические муки человечества». Таким образом он пытался предостеречь науку и религию от дальнейших ошибок. Но поскольку фигурой для перформанса стал обласканный властью Гагарин — вуаля. Задержание, шумиха, штраф.
![](/system/resources/30114115/original/bfaf31037b8a75de2bc1aa31.jpg)
Олег уверен, что можно одновременно делать высказывание ярким и при этом не нарываться.
— Мы как-то делали акцию «Братская могила», — рассказывает Олег, — На кладбище. Очень аккуратненько к плите на могиле неизвестного художника приклеили пластилином зеркало, которое закрыло его имя и фамилию. Вышло: «Художник» и под ним зеркальный квадрат. То есть все, кто отражался в этом квадрате, были условно похоронены в этой братской могиле. И как нас за это привлечь? Никак. Потому что мы ничего не разрушили и никого не оскорбили. Нет такой статьи.
Ничего мощнее по высказыванию и круче, чем перформанс на грани жизни и смерти, еще никто не придумал
Сам Олег считает, что ничего мощнее по высказыванию и круче, чем перформанс на грани жизни и смерти, еще никто не придумал. Вспоминает независимую художницу Лену Ковылину, которая во время акции стояла на каблуках, в петле. И провоцировала людей, проходщих мимо, выбить у нее из-под ног табуретку. Акция называлась «Сделай сам». Через 15 минут после начала акции в помещение зашел пьяный человек. Молча, с порога, бросился к Лене, ударил по табуретке и пошел дальше. Даже не оглянулся. Лена повисла в петле. «И если бы не я и не Ленин муж, всё бы могло закончиться летально», — вспоминает Олег.
![](/system/resources/30114115/original/87f9797eb88788518a8a6211.jpg)
Олег уверен, что художник не должен ничего решать. Он должен призывать к размышлению. Провоцировать. Быть честным. Он и сам стоял на пороге смерти во время акции «Свой/чужой». Тогда, уже будучи эмигрантом в Болгарии, Олег объявил в своем блоге голосование: «за» или «против» смерти Олега на самодельном электрическом стуле. В итоге голоса «против» перевысили. Но адреналина, говорит Олег, хватило надолго.
Сегодня, глядя на то, что происходит в Нью-Йорке, Олег, скорее, тоскует, чем радуется.
— В Америке такие высказывания очень маргинализированы. Да, какая-нибудь Марина Абрамович, безусловно, собирает музеи, огромную аудиторию. Но только потому, что она распиаренная страшно. В основном перформеров знает очень узкая, специальная аудитория. Прозвучать в Штатах как Павленский (российский художник-акционист, известен своими акциями политической направленности, вроде акции «Фиксация» в 2013 году, когда Повленский на Красной площади прибил свою мошонку гвоздём к каменной брусчатке — прим. «Имена») — невозможно. Сколько мы ни делали акций — это всегда в галерее. Не каждая галерея хочет работать с кровью, с чем-то радикальным. Ты должен подписать кучу бумажек, что ты не болен СПИДом, что никакого не заразишь, что это не биоопасно. В Москве такого даже представить нельзя. В Москве, в России, в странах СНГ — было сложнее, но по-честному, — говорит Олег.
![](/system/resources/30114115/original/eaba3e2edcaa54b3d24c114f.jpg)
Олег уверен, что проблема (или счастье) западного мира в том, что там общество хочет жить спокойно. Мол, мы не запрещаем смотреть вам порнофильмы, но и рекламировать их было бы странно. Там, в Штатах, больше «заходит» мейнстрим, говорит Олег. Марина Абрамович заходит. Потому что она больше не про социальную несправедливость. Она — суперактриса. Ведические практики, магические камни. Человек-гуру.
— Но мне больше интересно то, что в России, что у вас. Да, пусть ты получаешь какие-то синяки и шишки, но на твои акции может честно злиться или радоваться огромное количество людей. А в Америке — да. Делай, что хочешь. Но будь добр, пройди для этого в свой подвальчик.
Баран и голые мужчины
Знает история и случаи, когда из-за тотального непонимания художника и аудитории, акция, которая вроде была направлена на решение конкретной, важной проблемы, приводит к последствиям катастрофическим. Характерный пример — история, которая случилась в марте этого года на территории музея в бывшем концентрационном лагере Освенцим-Биркенау. По задумке авторов, акция была против войны и фашизации общества.
Подоспевшие охранники музея напали без предупреждения на голых художников. Организаторы акции зажгли пиротехнику и начали кидать шашки.
— Задумали и провели ее пара художников, — рассказывает нам поэт и активист Илья (имя изменено по просьбе героя), лично знакомый с этими художниками. — Они набрали актеров, перформеров. 22 марта все встретились перед концлагерем. Большинство не знали друг друга прежде. На телах художников были написаны названия городов, где сейчас происходит массовая гибель граждан в результате боевых действий. Художники должны были раздеться под воротами и приковаться друг к другу наручниками, — говорит художник.
А потом откуда-то появился чемодан с живым бараном (по свидетельствам других очевидцев — овца).
— Один из организаторов начал наносить ножом удары по шее барана. Подоспевшие охранники музея напали без предупреждения на голых художников. Организаторы акции зажгли пиротехнику и начали кидать шашки. Со стороны акция могла выглядеть как теракт, — говорит Илья. — Никто из художников не знал, что задумали организаторы. То есть фактически организаторы художников подставили.
И поясняет, что изначально акция задумывалась для того, чтобы указать на дыры в системе безопасности музея — раз. И выступить против существующих войн, которые идут по всему миру — два. Однако выстрелы, голые мужчины и жертвенный баран для охранников и для сотрудников полиции показались недостаточно прозрачной отсылкой к пацифизму. Художники были помещены в одиночные камеры и допрошены. Сегодня против них возбуждено дело по статье «Оскорбление памятника». Никто из художников не является неонацистом или отрицателем Холокоста, никто не был во время акции пьян — говорит Илья.
— Это художенственное высказывание, протест против войны и фашизации общества. Где его еще проводить, если не в Освенциме? — удивляется художник. — Удивила реакция на перформанс. Все резко стали оскорблены, но каждый чем-то своим: или обнаженкой, или якобы непочтением к музею Холокоста или убийством барана. Суд состоится через несколько месяцев, до суда художники желают оставаться анонимными.
Не бояться говорить и не бояться смотреть
Чем закончится испытание-инсталляция Кирилла, мы пока не знаем. Акция еще не закончилась, и каждый день с Кириллом может произойти все, что угодно. Как и с любым другим человеком, который ограничен в передвижении. Каждй день мы ведем дневник, где записываем Кирилла, людей, которые к нему подходят, их реакцию на эксперимент. Вы сами можете поговорить с Кириллом и постараться «влезть в шкуру» лежачих людей — выставка работает до 25 мая в культцентре КОРПУС по адресу пр-т Машерова, 9 с 12.00 до 21.00.