Узнав о том, что антигерой с топором и бензопилой в минском торговом центре лежал в Новинках, комментаторы на форумах потребовали отгородить всех людей с психическими заболеваниями в специальных интернатах-гетто. Но мы узнали: такое вряд ли когда-то произойдет. В Минске живет больше 12 тысяч человек, которые страдают психозами, 4,5 из них больны шизофренией, и большинство после прохождения курса лечения снова выходит в мир. Дальше этим людям нужна система реабилитации, но ее, как оказалось, нет даже в столице. При этом самая большая в Минске общественная организация, которая уже пять лет помогает людям адаптироваться в обществе — общаться, дружить, работать и отвечать за свои поступки, вот-вот сама может сломаться из-за полного отсутствия финансирования. Автор Имен Вячеслав Корсак узнал, как сегодня живут люди, которые вышли из психбольниц и почему шансов на их нормальную интеграцию в общество становится всё меньше.

— С этими людьми, попавшими однажды в ловушку своей психики, никто ведь у нас в стране толком не работает, — начинает возмущаться Ольга Рыбчинская, директор общественной организации «Клубный дом», когда мы обсуждаем с ней последний нашумевший поступок парня с бензопилой. Ольга, в прошлом социальный работник в одном из столичных территориальных центров, возглавила эту организацию пять лет назад с одной целью: помогать людям с психическими расстройствами адаптироваться в жизни, учиться самостоятельности и не терять связей с миром. За пять лет своего существования Клуб объединил 130 жителей Минска, страдающих психическими заболеваниями. И все пять лет, делится Ольга, в организацию приходили люди, которые в силу разных жизненных обстоятельств получали диагнозы, проходили лечение и больницы, а затем выходили и не знали, как им жить дальше.

Мы беседуем с Ольгой в небольшом здании, расположенном в Заводском районе столицы, где каждый день Ольга с коллегами пытаются выстроить тот самый мост между психически уязвленным человеком и обществом. Здесь с этим человеком общаются, учат его работать, готовить, стирать и просто общаться наравных.

О парне с бензопилой, впрочем, Ольга рассуждать особенно не хочет, потому что о нем «очень мало информации». Но ее волнение из-за отношения к людям, вышедшим из психиатрических больниц, понять можно: пока страны Запада думают об интеграции таких людей в общество, в Беларуси до сих пор отсутствует система социально-психиатрической помощи и реабилитации для них. И если раньше у самого «Клубного дома» были хоть какие-то ресурсы (организации удалось выиграть западный грант, который и позволял ей существовать первое время), то сейчас денег на продолжение работы нет.

— После получения гранта немецкие спонсоры поставили нам задачу найти финансирование внутри страны. И мы его нашли: во второй половине 2014 года нашу работу оплачивало государство, нас включили в систему госзаказа. Но долго это не продлилось. Через полгода изменились законы, местные власти посчитали, что государство итак оказывает достаточно внимания таким людям, и нас из госзаказа исключили, — объясняет Ольга.

«Клубный дом»

Андрей, Катя, Наташа и два Сергея — минчане, которые лежали в психиатрических больницах, а сегодня учатся жить по-новому. Вспоминать обстоятельства своей болезни этим людям крайне тяжело, но все пятеро говорят о них совершенно открыто. Все они любят Клубный дом, приходят сюда поработать и пообщаться регулярно, с удовольствием и даже большим рвением. У каждого из них за плечами — совершенно разные истории, но этих людей объединяет одно: они понимают, что значит быть психически нездоровым человеком в Беларуси. Диагноз — это всегда осуждение со стороны окружающих, а значит — неизбежные проблемы с социумом, семьей, работой.

33-летняя Наташа практически каждый день приезжает в здание по улице Ангарская, 46. Проблемы с психическим здоровьем у нее с детства. Сначала девушка училась в спецшколе, затем прошла психоневрологический диспансер. Она никогда нигде не работала, но сегодня у нее совсем нет желания оградить себя от общества. Наташа постоянно посещает различные кружки, любит кататься на коньках, а три месяца назад пришла в Клубный дом, где стала шить и учиться готовке.

На стене у входа в здание висит шильда с надписью «психоневрологический дом-интернат для престарелых и инвалидов № 2 г. Минска». Друзья Наташи, как и сама Наташа, — одинокие люди, которые тоже имеют психические заболевания, живут с родителями, не раз лежали в психиатрических клиниках и каждый день перед сном пьют седативные препараты.

Девушка с по-детски наивной улыбкой входит внутрь здания, сворачивает направо и вскоре оказывается в комнатушке, в которой стоят несколько компьютеров, круглый стол, а на стенах висят листы и таблички, разрисованные маркерами. Одна табличка гласит:

«Меню на 20.10.16., четверг

Купить продукты. Сергей

Замесить тесто. Макс, Оля

Выложить яблоки. Максим

Сварить макароны.

Зажарить лук. Александр

Выпечь шарлотку. Люба

Накрыть на стол. Наташа»

Наташа скидывает куртку и приближается к столу, где сидят шестеро человек: мужчины и женщины. Девушка задорно здоровается с присутствующими и берется за дело. Вчера, как и сказано на табличке, Наташа накрывала на стол и вместе со всеми ела шарлотку. Сегодня у нее другое задание: сделать передник, а потом вырезать бумажных персонажей для театра теней. Примерно так выглядит обычный день Наташи, которая страдает ментальным заболеванием и каждый день приезжает в минский Клубный дом «Открытая душа». Здесь она готовит, работает, занимается творчеством и встречается с друзьями.

Большинство друзей Клуба подтягивается ближе к 12-ти, когда их «отпускает» после выпитых на ночь седативных препаратов

— Зовут меня Наташа, — пришивает лямку к переднику 33-летняя женщина. — Училась я в школе. С детства была с Марией Ефремовной — соседка по даче моя любимая. Полюбила коньки, и сейчас в субботу и воскресенье хожу кататься по два часа. Друзья на танцы меня еще записали. Я Оле благодарна за то, что она меня взяла в Клубный дом (директор Клубного дома Ольга Рыбчинская — прим. авт.). Я люблю готовить тут, особенно обожаю шить. Мы вчера яблоки чистили, шарлотку сделали и макароны. Тут меня учат на машинке шить, подарили нам две машинки швейные, я уже сама умею. Сейчас шью передник. Живу с родителями. Мама работает врачом, папа — строитель. Я обожаю куда-нибудь ходить. 5-го ноября в цирк с Клубным домом иду, 18-го иду с Геннадием Викторовичем (специалист по социальной работе Клубного дома — прим. авт.) и ребятами в дельфинарий. А еще любила на природе быть с подругой Олей раньше. Сидим на Ивана Купала, праздник такой, друг другу венки делаем: я ей на голову сделаю, она — мне. Играли так с ней хорошо. Я рада, что у меня была такая подруга хорошая. Сейчас у нее двое детей, живет в Санкт-Петербурге. А еще когда я была маленькая, и мне было семь лет, я это отчетливо помню, мы пошли коз пасти, и я на козе проехалась вверх тормашками (смеется).

«Принудка»

Клубный дом — не белорусская новинка, а международная модель реабилитации людей с ментальными заболеваниями. Подобные Клубные дома существуют во всем мире и помогают восстановить навыки труда, общения, независимого проживания и снизить социальное бремя семей таких людей. Клубные дома — демократичный институт. Его философия основывается на вере, что каждый человек с психическим заболеванием имеет право на полноценную жизнь, семью, работу и дружбу. Клубный дом «Открытая душа» отворяет двери в 10 утра, закрывает — в шесть вечера. Но поголовное большинство друзей Клуба подтягивается ближе к обеду — в 12, когда их «отпускает» после выпитых на ночь седативных препаратов. Именно в это время каждый день в минском Клубном доме проходит ежедневная 5-минутка, где присутствующие распределяют роли и обязанности на день. Помогают им в этом сотрудники Клубного дома: директор Ольга Рыбчинская, специалист по социальной работе Геннадий Пугачев и социальный работник Максим Брашко.

Сотрудники Дома утверждают, что в их организации нет строгой иерархии. Все равны. Об этом побочно свидетельствует тот факт, что сотрудник Максим Брашко сам был клиентом Клубного дома. Он пришел в организацию после затяжной трехлетней депрессии, лечения в Новинках и сложного «послевкусия». После года волонтерства Максима взяли в Клубный дом в качестве соцработника.

День в Клубном доме нормирован, как, впрочем, и формы досуга. Все участники организации по собственному желанию разбиваются на группы. Офисная группа занимается важными текущими вопросами. Например, когда Клубный дом переехал на базу дома-интерната, именно члены офисной группы Андрей, Сергей и Максим сделали ремонт в двух комнатах своими собственными силами: зачищали, шпатлевали, красили стены и клали плитку. А по четвергам главными здесь становятся участники кухонной группы. Люди с психическими заболеваниями готовят блюда и учатся самостоятельности и работе в группе.

Это такое место, где можно отвлечься и не уединяться на своих проблемах

Сергею 45 лет, за его плечами больница и много приключений. Это он вместе с другими участниками занимался ремонтом в комнатах Клубного дома. Когда-то Сергей работал на производстве, а потом объясняет свою жизнь так: «заболел». Вспоминает, что в свое время ему нужно было принимать препараты, но он не стал. Состояние здоровья ухудшилось, пока однажды он не пришел на работу и не подрался с одним сотрудником. В итоге в 1999 году попал в психиатрическую больницу, где прошел курс принудительного лечения.

После «принудки» Сергею дали 2-ю группу инвалидности. Теперь раз в год Сергей ходит на дневной стационар в больницу, чтобы получить рекомендации от лечащего врача и выписать лекарства. Правда, лекарства, как он сам признается, очень дорогие. Стоят миллион и съедают добрую часть от его пенсии. А работать, чтобы заработать на лекарства, Сергей не может: без трудовых рекомендаций не берут. Приходится перебиваться случайными заработками. Всё прошлое лето работал грузчиком на рынке и, вспоминает, сильно уставал. Дома сидеть Серегю грустно и одиноко. Поэтому он и приходит в Клубный дом, чтобы пообщаться и поработать, почувствовать себя свободным человеком.

— Я фотографироваться не хочу, а можно вас сфотографирую? — спрашивает Сергей, зажав в руках фотоаппарат. — Я на курсы по фотографии здесь хожу, который Геннадий проводит, а вообще посещаю «Клубный дом» практически с самого начала его существования! Понимаете, это такое место, где можно отвлечься и не уединяться на своих проблемах… До Клубного дома я постоянно сидел дома. Это не давало той разрядки, которую дают тут. Здесь есть люди, ты пытаешься с ними общаться, дружба появляется, отношения. Невольно становишься более общительным человеком и забываешь о проблемах, которые тебя беспокоят или беспокоили.

А еще Сергею нравится график работы в Доме. Ну, как работы? Не той работы, за которую платят, а просто той, которая по душе.

— Мне нравится, что здесь график работы не такой, что я пришел и обязан отсидеть с 9.00 до 18.00. Если вдруг у тебя есть личные дела, можешь предупредить и просто уйти. А еще занятий много и кружков. Занимаемся фотографией, по пятницам проходит много выездных мероприятий. Летом на природу часто выезжаем, во всякие музеи ходим, просвещаемся. Мои родители — коренные минчане, но когда я им рассказываю о тех местах, где был, и показываю фотографии, они говорят, что даже и не знали, что в Минске есть такие места. Клубный дом многое мне дает.

Жители интерната в огороде

Рядом сидит 39-летний Андрей, слушает Сергея и спешит рассказать о себе. Рассказывает, что тоже увлекается фотографией в Клубном доме. Андрей посещает организацию уже около четырех лет и считается старожилом. На шее Андрея висит фотоаппарат, мужчина перемещается по комнате и делает портреты участников Клубного дома.

Когда Андрей уже вдоволь нафотографировал, он начинает рассказывать свою историю. По нелепой случайности детство Андрея прошло в частном секторе в Новинках, где находятся известная психиатрическая больница и психоневрологический интернат. Андрей вспоминает, что, когда был маленький, любил играть с друзьями в «квадрат» и лазить на территорию интерната за яблоками. Вспоминает угрюмых жителей интерната и рассказывает, как они ходили работать на огороды. А потом Андрей вырос и заболел сам. Увлекся восточной медитацией и переборщил с практиками. Что-то пошло не так, и Андрей попал в больницу.

Увлекся восточной медитацией и переборщил с практиками

Об этих непростых временах мужчина вспоминать не любит, к тому же, говорит, что воцерковился.

— С 1977 года я живу в Новинках, в поселке, — говорит Андрей. — Женат не был, сейчас живу с бабушкой. Мама умерла в 2005 году, одного меня растила. Когда был малой, она развелась с отцом, я раза четыре его видел, сфотографировались однажды. Не знаю, что еще сказать… У меня была собака — ризеншнауцер здоровый такой, ходили гулять по полям: куропаток гоняла она, всяких зайцев. Закончил вечернюю школу, получил среднеспециальное образование. Курсы окончил повышения квалификации, повезло — пошел на стройку работать. Сразу меня взяли в фирму, потом попросили уволиться, много людей было. Пошел в госконтору, старался работать по плитке, потому что я плиточник-облицовщик. Стяжку тянули, плитку делал больше десяти лет… А потом я попал в больницу. Сильно напугал всех, болезнь была. Вел себя не очень… Не хочу об этом говорить. Сейчас, слава богу, воцерковился. Иду путем праведным и осознанным по жизни. Перерожден был, благодать снизошла. По возможности хожу в церковь. Таблетки пью, молюсь утром и вечером.

А потом я попал в больницу. Сильно напугал всех, болезнь была. Вел себя не очень…

Кроме работы по хозяйству и кулинарных дел, в Клубном доме есть еще много занятий для досуга. Например, специалист по социальной работе Геннадий организовал тут для людей компьютерные курсы. Ещё тут можно учить английский язык, заниматься спортом и осваивать игру на гитаре. Либо выращивать овощи на собственном огороде и проявлять себя в творческих активностях: петь, танцевать, участвовать в постановках кукольного театра теней. У Клубного дома даже есть свой внутренний журнал, в который люди с психическими заболеваниями пишут статьи и стихи. И даже сайт есть. Правда, сейчас долгое время он не работал — Клубный дом никак не мог найти себе спонсора. Так что денег не хватает не то, что на зарплаты трем сотрудникам, но даже на хостинг сайта их удалось найти с трудом. Государство же материальной поддержки не оказывает.

Связывание

За круглым столом Клубного дома сидит 26-летняя девушка Катя. Она приходит в Клубный дом давно, правда, не так периодично. Может ходить каждый день, а потом исчезнуть на месяц. Иногда девушка попадает в психиатрическую больницу, а потом рассказывает всем подряд о сложных отношениях с матерью. В Клубном доме Катя учит английский, практикуется в игре на гитаре, пишет стихи и рисует. Вот и сейчас она выводит грубое лица Гудвина, нанося резкие линии, для будущего спектакля Клубного дома «Волшебник изумрудного города». Девушка вспоминает о том, как впервые оказалась в больнице после семейного конфликта и стала частой гостьей этого заведения.

— Первый раз я попала в больницу в 22-е отделение, и провела там 21 день. Мне какую-то дрянь кололи, а я улыбалась и говорила, что все хорошо. Недельку только покололи, а потом вообще сняли все лекарства и перевели в палату. Потом мне прописали таблетки, но я их выкидывала в раковину. Затем я еще много раз в больнице была и отказывалась много раз от лекарств. А в последний раз не отказалась. Мне от всех лекарств было плохо, а тут прописали лекарство, от которого просто хочется спать. А это не так плохо. Потому что я на себе перестрадала галоперидол, от которого так скрючивает все (мнет пальцами лицо — прим. авт.): зубы, закатываются глаза, и ты задыхаешься. Рисполепт — просто мыслей нет. Ты думаешь о том, о чем бы просто таком подумать. Это ужасно вообще, мне не интересно с самой собой, когда нет мыслей. Это не жизнь. Я думала все время о смерти, потому что не могла что-то себе придумать.

Денег не хватает не то, что на зарплаты трем сотрудникам, но даже на хостинг сайта

Сотрудники Клубного дома показывают эскиз, который нарисовала Катя для конкурса рисунка Белорусской ассоциации социальных работников «Стоп Стигма». На нем изображена девушка с открытым ртом, привязанная к кровати.

— Было страшно, что связывают, — говорит Катя. — Я думала, что бы такого страшного нарисовать для «Стоп Стигмы», чтобы показать весь ужас этот. Меня каждый раз связывали. Даже обидно, когда связывали из-за того, что мне плохо от препаратов было. Например, из-за галоперидола, когда меня скручивало и зубы разъезжались, а они меня связывали и говорили, что я притворяюсь.

После очередного попадания в психиатрическую клинику девушка узнала о существовании Клубного дома и решила его навестить.

— Про Клубный дом я узнала в больнице в страшнейшем 14-м отделении от одной женщины, — вспоминает Катя. — Она говорит: «Спроси у врача про Клубный дом». Сказала так мне, а я забыла. А потом моя подружка, которая в Академии искусств учится на актрису, пригласила меня на благотворительный концерт, где был Клубный дом. Но как бы я красиво ни расписывала в журнале нашем, почему сюда пришла (смеется), скажу вам честно. Я была лишена дееспособности, а для меня это просто смерть. На буклете Клубного дома прочитала про работу, кружки. Пошла сюда, чтобы быть занятой чем-то, вернуться к нормальной жизни. Мне здесь интересно заниматься на гитаре, учить английский, а сейчас я даже работаю в Академии искусств натурщицей. Тело обнаженное можно по-разному показать. Можно как обнаженку, а можно как младенца.

— Стоит только человеку однажды по каким-то причинам получить диагноз — а причины эти могут быть самые разные, и люди в своих болезнях не виноваты, — и человек попадает в заколдованный круг «дом-больница» и обычно так и путешествует, — поясняет руководитель Клубного дома Ольга Рыбчинская. — Мы стремимся отогреть человека после пребывания в больнице и дать ему ощущение безопасности, дружелюбия, чтобы он вырвался из оцепенения. Дальше мы пробуем вовлечь человека в активную жизнь. Многие после больницы думают, что они уже ни на что не годны. Это очень большая проблема для реабилитации человека с психическим заболеванием.

Сейчас в организации помимо Ольги работают еще два социальных работника. Опыт работы, говорит Ольга, уже показал: человека через маленькие задания можно постепенно включать в социум. Он снова начинает верить в свои способности и берет на себя ответственность за поступки.

— Работа заставляет людей общаться. А ведь взрослым людям очень сложно наладить дружеские связи. Им приходится общаться между собой, а при шизофрении это очень важно. У людей, которые к нам приходят, меняется эмоциональный фон. Родственники говорят, что после Клубного дома у них снижается агрессия. А агрессия возникает, когда человек лезет на стену от ощущения безнадежности, что у него после больницы никогда не будет ни друзей, ни работы, ни семьи.

Источник бессмертия

Напротив меня сидит еще один Сергей. Ему 37, но выглядит он явно старше. Сергей окончил БГУИР, работал инженером-конструктором в Минском научно-исследовательском приборостроительном институте, на «Интеграле». Но все это время, начиная с 15 лет, у Сергея проявлялись разные нервные судороги и эпилепсия. Он побывал в разных больницах и полежал в Новинках. Последний раз был там год назад во время жесткого обострения болезни. С приступами работать Сергею стало совсем сложно. Он попытался устроиться хоть и куда и в феврале этого года стал работать почтальоном, но продержался недолго.

— Были у меня потери сознания, судороги, даже получил вывих плеча один раз. Осанка была плохая, сейчас уже стабилизируется потихоньку. В левой руке есть еще отголоски болезни. Но дорогу осилит идущий — идет процесс оздоровления. Потому что я нашел как лечить эпилепсию и вообще все болезни. В теле человека есть паразиты — анаэробы. Это те существа, которые не живут в кислороде и мешают нам жить. Поэтому из-за них человек болеет и стареет. Меняется вид его: морщины, сутулость, кости становятся мягкими. Чтоб человек стал жить вечно, надо почистить тело от этих паразитов. Здесь у меня прибор лежит, — Сергей поднимает с дивана пластиковую бутылку с лампой внутри и включает прибор в розетку. Бутылка зажигается синим светом.

— Вот этот прибор, который кислород превращает в озон, — продолжает мужчина. — Такую воду нужно пить. Видите, на столе стоит большая банка? Ее я и насыщаю, когда прихожу. Когда начал пить эту воду, мои болячки стали выходить намного быстрей. Тело становится чистым и здоровым. А полное очищение тела от паразитов приводит к бессмертию.

Сергей в это искренне верит. Он улыбается и признается, что рад тому, что оказался в Клубном доме и может со всеми поделиться своим секретом.

— Мне нравится, что здесь атмосфера дружественная, — говорит мужчина. — Нравится то, что меня приняли с водой, и кто-то иногда пьет ее или интересуется. Потому что если я рассказываю кому-то другому, не хотят слушать, не верят! Я обращался даже в Министерство здравоохранения и к президенту, чтобы обратил внимание. Хочу, чтобы люди стали здоровыми и перестали умирать.

Гражданская смерть

Руководитель Клубного Дома Ольга Рыбчинская уверена, что общество должно быть более гуманным в отношении людей с психическими заболеваниями и не оставлять их наедине с самими собой. Ведь вопреки расхожему мнению о том, что после одного психоза человека на долгие годы — а то и навсегда — изолируют от общества, такие люди после курса лечения снова выходят в город и ходят по тем же улицам, что и все мы. У некоторых случаются повторные обострения, но если человек не совершил какого-нибудь преступления в своем состоянии, после которого его могут действительно изолировать от общества надолго, то его снова повторно лечат, а затем — снова выпускают в мир. Так происходит во всем цивилизованном мире, ведь болезнь сама по себе не повод изолировать человека в закрытых больницах с железными ставням.

Но возникает другой вопрос: когда эти люди выходят из больниц, кто с этими людьми рядом и как с ними работают? Им практически нереально снова устроиться на работу, от них часто отворачиваются друзья и даже близкие. Как следствие, тысячи людей с психическими расстройствами и их семьи остаются один на один со своими проблемами.

— А какая вообще существует система помощи людям с психическими заболеваниями в Беларуси? — спрашиваю Ольгу.

— Государство считает, что таким людям достаточно посещения стандартных территориальных центров обслуживания населения. Но ничего специализированного для таких людей в них нет. Туда собирают всех людей с инвалидностью, которым надо чем-то заняться, и нашим ребятам там просто не интересно. Они не ходят туда. Такая услуга как надомное посещение социального работника тоже до сих пор не разрешена, если у человека шизофрения. Во многом это объясняется принципами безопасности, потому что если у человека рецидив, обострение, а социальный работник об этом не знает, он действительно может оказаться в опасности.

Как правило, если человек с психическим заболеванием ведет себя агрессивно — это происходит из-за того, что на его состояние неадекватно реагируют окружающие. Но когда человеку нужно остаться одному, и для него важно, чтобы, например, выключили телевизор, радио (потому что ему нужен покой), к нему начинают ломиться неравнодушные соседи и выяснять, что случилось. Конечно, тогда человек может повести себя агрессивно.

— Что происходит с человеком, если он остается в социальной изоляции?

— Социальная изоляция усугубляет заболевание. Вы видите, что основной контингент нашего клуба — это люди в расцвете сил. И когда физически здоровый человек, который хочет участвовать в жизни общества, остается социально изолированным, он стыдится самого себя и чувствует вину перед родственниками за то, что сидит у них на шее. Это все усиливает тревожные и депрессивные мысли, и человек чаще всего попадает в больницу. Я даже слышала от одного человека такой рассказ: он сидел дома полгода один с мамой и ложился в больницу для того, чтобы с друзьями повидаться. Что такое полгода с мамой? Это же тяжело.

Когда физически здоровый человек, который хочет участвовать в жизни общества, остается изолированным, он стыдится самого себя

Можно посмотреть на эту ситуацию и с точки зрения экономического эффекта. Как-то раз мы посчитали, что стоимость нахождения одного человека в течение месяца в РНПЦ психического здоровья равна стоимости работы Клубного дома за целый месяц. Эти госпитализации очень дорого обходятся государству, и никому пока не приходит в голову посчитать экономические последствия психических заболеваний и перспективы экономии, которые возникнут при создании социальных служб. И потом, когда человек постоянно сидит дома, как правило, с ним остается и его родственник, который тоже не работает и социально изолируется. Вместо одного человека с психическим заболеванием мы получаем второго человека под сильнейшим психологическим стрессом.

— Недавно был случай, когда человек пришел с топором в торговый центр. С ним особо никто не контактировал, и он жил в своем мире. Корректно ли привести такой случай как пример социальной изоляции?

— Число преступлений, совершенных людьми с психическими заболеваниями, ниже числа преступлений, которые совершают люди без заболеваний. Но мы обладаем слишком малой информацией, чтобы давать оценку этой ситуации. Важно другое: нашему обществу конкретно не хватает психологической грамотности и приверженности гуманистическим ценностям для того, чтобы человек, который не такой, как все, чувствовал себя комфортно в социуме. Нужно ставить глобальные цели по психологическому образованию, чтобы семьи задумывались о психическом здоровье своих близких.

Когда-то к нам в Клуб приходила женщина 56 лет, которая жила одна, и за ней смотрели опекуны. Опекуны состарились, им стало тяжело, решили отдать женщину в интернат. Когда эта женщина рассказывала в интернате, что раньше посещала Клубный дом, вязала и писала статьи для нашего журнала, специалист из интерната думала, что она бредит. Несправедливость этой ситуации огорчает. Человек мог бы жить в квартире один, если бы его навещал социальный работник. А интернат — это гражданская смерть, потому что ты не распоряжаешься ничем, тебя попросту лишают дееспособности.

Как вы можете помочь

Сегодня Клубный дом нуждается в финансовой помощи и продолжает вести переговоры с властями о том, чтобы их включили в госзаказ. Чем эти переговоры закончатся — неизвестно. Но факт остается фактом: самая большая организация, которая помогает людям с психическими заболеваниями не остаться на социальной обочине и адаптироваться к жизни, не имеет спонсора и государственной поддержки. Клубный дом существует фактически на волонтерских началах, а у его сотрудников нет постоянного источника дохода, чтобы регулярно уделять время тем, кому оно нужно.

Этот материал Имена писали в 2016 году. Сегодня проект «Клубный дом» продолжает свою работу и помогает людям с психическими заболеваниями. Он объединяет 165 человек из Минска. В 2019 году проект получил помощь от государства по программе государственного социального заказа, и часть расходов проекта финансируется из местного бюджета. Но этих средств недостаточно. 

Имена собирают средства на зарплаты специалиста по трудоустройству, директора, юриста, двух социальных работников, а также аренду офиса, оплату связи и другие расходы.

В Клубном доме работают кухонная группа, в которой члены Клубного дома сами готовят, и офисная группа, где они могут научиться пользоваться компьютером, играть на музыкальных инструментах или изучать английский язык.

Члены клубного дома могут при необходимости получить у специалистов юридическую консультацию или психологическую поддержку.