Вера и ее дочка Каролина, которой всего годик, уже три месяца живут в приюте для женщин. Больше пойти им некуда. Могли бы вернуться к приемной матери Веры — они там прописаны. И даже жили несколько месяцев, пока не сбежали от постоянных скандалов и конфликтов с приемной матерью и ее сожителем. Приют дают максимум на три месяца. Теперь Вера боится, что как только она вернется в квартиру к приемной матери, дочку у нее заберут социальные службы. А сама она пойдет ночевать к знакомым, как десять лет назад, когда была еще подростком, или на улицу. 

«Имена» побывали в гостях у Веры и ее дочки Каролины в SOS-доме, где живут женщины, которые попали в тяжелую жизненную ситуацию. Каждой семье в таком доме дают комнату с мебелью. Там есть общая кухня и гостиная с диваном и телевизором. Вера не платит за проживание, но сама покупает продукты для себя и ребенка. Она не работает, живет на пособие и целый день может посвящать дочери.

— Правда ведь я не похожа на женщину, у которой сейчас проблемы и жить, по сути, негде? — спрашивает нас Вера при встрече. — Я, как могу, стараюсь хорошо выглядеть, улыбаться, следить за собой. Не хочу, чтобы вся эта ситуация отразилась на дочке. И, слава богу, пока получается: сколько всего произошло в моей жизни, а Каролина очень спокойная.

Вере 26. Ее саму когда-то удочерили, когда девочке не было еще и года. О своих биологических родителях она ничего не знает. Единственный человек, который о ней заботился, был ее приемный отец.

— Он любил меня так, как не всякий родной отец может. Баловал меня, покупал куклы и красивые платья. К сожалению, он умер, когда мне было семь лет, — вспоминает Вера. — А приемная мать меня просто не любила (Вера называет своего усыновителя приемной мамой. — Прим. Имена).

Вера вспоминает, как после смерти папы в детстве в трусиках и маечке сидела в темноте в тамбуре в подъезде, куда ее выгоняли за провинность. После этого боялась всего. Когда мама уходила на работу, ждала ее целый день, забившись под кровать.

— А когда я подросла, поняла, что не обязательно сидеть в этом тамбуре, можно просто встать и уйти. И лет с 13-ти начала уходить из дома. Шла, куда глаза глядят. Ночевала и на вокзале, и в подъездах. Оставляли ночевать у себя учителя из школы, — говорит Вера.

После девяти классов Вера решила поступать в Ильянский государственный аграрный колледж (Минская область) на зоотехника. Что за специальность — не знала. Просто хотела уехать подальше. Распределили на работу в агрогородок Новоселье в 20 километрах от Минска. Работа оказалась очень тяжелой. Добираться нужно было каждый день, жилья Вере там не дали. Вставала в пять утра и возвращалась к восьми вечера. Часто работать приходилось без выходных. Как только Вера отработала два года по распределению, окончила курсы маникюра. Искала заказы через интернет, работала с выездом к клиентам — это позволяло зарабатывать на жизнь и ни от кого не зависеть.

Два года назад, когда Вере исполнилось 24, она познакомилась с Алексеем (имя изменено — Прим. Имена). Он был старше на семь лет, работал строителем и практически сразу предложил переехать к нему в дом под Минском. Девушке понравилась его самостоятельность. Подумала, что такому человеку действительно нужна семья, а не отношения на одну ночь. Стали встречаться, Вера переехала к нему. Год назад родилась Каролина. Отношения быстро испортились. Вера говорит, что Леша стал поднимать на нее руку, не давал деньги и настаивал, чтобы Вера содержала Каролину сама. На пособие. И ребенком тоже не интересовался — не играл, не помогал.

— Он прекрасно знал, из какой я семьи, был даже на одном из семейных скандалов. Знал, что я в этом мире одна, и обратиться мне не к кому. Знал, что назад мне нельзя. Но часто говорил мне с издевкой: «Вот у меня есть родители, а у тебя нет». Я тихонечко плакала, но здесь ничего не сделаешь — так и есть, — вспоминает Вера.

Вера решила вернуться жить в квартиру к приемной маме. Но когда начала собирать вещи, Алексей начал душить ее в ванной.

Попросила помощи, а попала в социально опасное положение

Приемная мама Веры, Лидия Михайловна, живет в Боровлянах в двухкомнатной квартире. Ей 73 года. С ней живет Виталий, которого она называет сожителем. Возвращению Веры женщина удивилась, но приняла ее с маленькой Каролиной. Вера в декрете, получает пособие по уходу за ребенком в 260 рублей. Едва хватает на смеси, питание и памперсы для ребенка и продукты для мамы, иногда на игрушки и обновки для Каролины. Лишних денег никогда не было, работать с маленьким ребенком пойти не могла. Вера вспоминает, что первые месяцы отношения с мамой были нормальными, и она даже помогала ухаживать за Каролиной.

— Я начала надеяться, что первый раз в жизни найду какой-то контакт с матерью, и жизнь у нас наладится. Покупала продукты на всех — и на себя с дочкой, и на маму с сожителем, — вспоминает Вера. —  Но через два месяца приемная мать начала требовать от меня, чтобы я оплачивала коммунальные услуги за всех. Я отказалась полностью платить за жировку, и после этого стало всё очень жестко.

Вера поставила замок в своей комнате, чтобы лишний раз не попадаться на глаза своей приемной матери, которая, по словам Веры, стала просто выключать электричество на полдня. «Стучали, ломились ко мне в комнату, а я просто делала звук телевизора погромче, чтобы Каролина не слышала ничего», — вспоминает Вера.

Три месяца назад молодая мама просто не выдержала и ушла из дома с ребенком на руках. У нее есть ключ от квартиры и вернуться туда она может в любой момент, потому что там зарегистрирована, но Вера считает, что это опасно для детской психики — ребенок не должен расти в ругани и ссорах. 

Лидия Михайловна не ожидала визита журналистов, но с готовностью согласилась ответить на вопросы. Вместе с сожителем они занимают одну из комнат. 

— Проходите, я сейчас вам сейчас всё-всё расскажу, — говорит она. 

Женщина сама выросла в детдоме — отец погиб на фронте. Признается, что много лет назад решение удочерить Веру исходило от ее покойного мужа. Сейчас же она категорически не хочет жить с приемной дочерью и маленькой Каролиной. Да, Вера по закону имеет право жить в этой квартире (без права собственности), но приемная мама и слышать об этом не хочет.

— Эту квартиру дали моему отцу как участнику Великой Отечественной войны, и делить я ее не хочу. И не хочу, чтобы она (Вера — прим. Имена) оставалась здесь ни дня, — говорит Лидия Михайловна. Она говорит, что Вера даже однажды ударила ее, и она сделала фотографию после этого скандала. 

Вера утверждает, что приемная мать показывает это фото всем, кто приходил разбираться в ситуации — социальным работникам, медикам и педагогам. Но драка между женшинами произошла давно, когда девушка была беременна. Мать, по ее словам, в ссоре начала кричать на нее, потом набросилась, а она отбивалась, чем могла, чтобы защитить ребенка. После этого случая мать сняла побои, а Веру, по ее словам, забрали в больницу на сохранение. 

Лидия Михайловна знает, где сейчас живут Вера и Каролина. Она считает, что Вера уже взрослая и должна сама решить вопрос с жильем. Говорит, что даже готова помочь материально с покупкой. Но деньги готова отдать только ради маленькой Каролины, к Вере у нее каких-то теплых чувтств не отсталось. 

— Продала дачу, буду одалживать деньги у знакомых, но я ей куплю двухкомнатную квартиру, — обещает Лидия Михайловна. — Моя сестра может кредит взять. 

Максимальная сумма, которую бывшая приемная мама предлагает для покупки квартиры, — это 11 000 $. Взамен Вера должна будет отказаться от всех прав на квартиру матери. Но что можно купить за такую сумму? И есть ли она вообще? Вера не верит в эти обещания.

— Сейчас-то мне куда с ребенком? — плачет девушка. 

Письмо президенту

Вера сидит в комнате приюта, временно ставшей ей домом, и вспоминает, почему ей страшно возвращаться в квартиру приемной семьи. Конфликты дошли до того, что Вера несколько раз вызывала милицию. Даже суды уже были. Мать и ее сожитель платили штрафы за мелкое хулиганство, за оскорбление. А в ответ — писали жалобы на Веру. Например, заявление в прокуратуру, в котором просили выселить Веру насовсем. Вера тоже не сдавалась. Взяла и пошла в Администрацию президента, где на нескольких листах изложила свою историю и попросила помочь отделиться от матери, разделить квартиру.

В ответ пришло письмо, что копии письма направлены в местный райисполком, отдел образования, прокуратуру. А в ответе из Минского райисполкома сообщалось, что Каролину поставили в социально опасное положение.

— Я не могла допустить, чтобы ребенок жил в таких условиях и постоянно слышал крики и скандалы, вздрагивал, когда начинают стучать в дверь. Но снять жилье и тем более купить и уехать я не могу, — говорит Вера.

Каролина пока ничего не понимает, но внимательно смотрит на маму. Мама показывает десятки бумаг: о ее побегах из дома десять лет назад, о том, что год жила в социальном приюте, судебные повестки после семейных скандалов с приемной матерью и ее сожителем.

Последний ответ из Минского райиспокома расстроил Веру больше всего. В нем говорится, что Каролину признали находящейся в социально опасном положении. А это значит, что к ней каждый месяц будет приходить комиссия из педагогов, милиции, социальных работников, чтобы оценивать, в каких условиях живет и воспитывается ребенок и проводить беседы с жильцами. Это часть индивидуального плана по защите несовершеннолетней Каролины, который разработали в Боровлянской школе. Вере также могут предложить услуги психолога, педагогов и других специалистов. Если условия жизни ребенка сочтут ненадлежащими, Каролину могут изъять из семьи и отдать в социальный приют.

Но где же эти надлежащие условия взять?

— Я просила помощи, а получилось, что попала в социально опасное положение, — плачет Вера. — И найти выход из этой ситуации я сама не могу. В бумаге написано, что между мной и матерью сложились неприязненные отношения, часто происходят ссоры, которые отрицательно влияют на эмоциональное состояние ребенка, в семье наблюдается трудное материальное положение. Но нет ни слова о том, как решить эти проблемы.  

О том, как жила Вера еще до рождения Каролины, долго наблюдала Ольга Штанюк — не только классный руководитель Веры, но и соседка, она живет в том же доме. Она видела, как еще в школе девочка убегала к подругам, часто не хотела идти домой. Несколько раз ночевала у нее.

— Вера не была проблемной — она была шумной, эмоциональной, как и все подростки, — рассказывает Ольга Анатольевна. — Но у приемной матери с Верой большая разница в возрасте. Поэтому любая шалость, например, громкая музыка в доме, воспринимались ею как оскорбление, появлялся конфликт.

Приют

После того, как Вера написала обращение в Администрацию президента, ей предоставили место в социальном центре матери и ребенка им Г. Гмайера «SOS-детская деревня Боровляны». На сегодня это единственная помощь, которой девушка смогла добиться. Но жить в приюте можно не больше трех месяцев. Срок уже подходит к концу: Вера может здесь жить до 3 ноября. Таковы правила. Именно за три месяца, предполагается, женщина с помощью специалистов должна сформировать план выхода из ситуации. В отдельных случаях, когда ситуация в жизни совсем критичная, госорганы могут ходатайствовать о продлении проживания. 

Социальный центр работает полтора года. За это время он приютил уже около 20-ти женщин с детьми. Из них только девять — пострадавшие от насилия. Остальные, как и Вера, — это женщины, которые оказались в тяжелой жизненной ситуации — по разным причинам остались без жилья, без денег. Как правило, большинство женщин направляют в центр госорганы.

— В случае с Верой и ее матерью мы поняли, что продление срока проживания девушки в приюте не решит конфликт, — пояснили в организации. — Мы провели четыре медиативные встречи, на которых попытались найти компромисс. Однако стало понятно, что ни Вера, ни ее мать не хотят мириться, оптимальный вариант для них — разъехаться. Если они не договорятся по поводу раздела квартиры сами, то сделать это можно будет только через суд.  

В центре рассказывают, что в среднем женщинам нужно около двух месяцев, чтобы найти работу, новое жилье. В это время им при необходимости помогают социальные педагоги, юрист, психологи организации. Но у Веры ситуация отличается: у девушки есть прописка, она имеет право жить в квартире приемной матери, поэтому ситуация пока некритична.

Только самой Вере от этого не легче. Она просто не знает, куда обращаться дальше. 

Сейчас у молодой мамы с ребенком на руках только два варианта: либо вернуться в квартиру приемной матери, где, скорее всего, возобновятся скандалы, и тогда маленькую Каролину у мамы Веры, скорее всего, заберут. Либо найти работу с жильем, но пока этого не удалось. Да и кто будет смотреть за Каролиной в таком случае тоже непонятно.

Сама Вера надеется, что у нее получится подыскать работу с жильем. Где — не важно. Готова работать кем угодно, мыть полы, мести дворы. Главное, чтобы ее маленькая Каролина не слышала склок и скандалов. 

На свою приемную мать Вера не злится:

— Я, с одной стороны, ее понимаю, но с другой стороны, не укладывается в голове, почему она не могла привыкнуть ко мне с такого маленького возраста? Вот возьмешь котенка, и через пару дней его уже любишь. Почему-то здесь так не получилось.

Эффективной помощи таким, как Вера, в Беларуси сегодня нет?

Юрист Елена Кашина считает, что сегодня в Беларуси нет действенной системы помощи женщинам в такой ситуации, как у Веры. Поэтому чаще всего у таких женщин да и вообще семей на грани детей изымают.

— Как правило, в таких ситуациях, как Верина, госорганы оказывают помощь по-минимуму. То есть считается, если человек совершеннолетний, то он способен сам найти выход. Но если ситуация по каким-то причинам не разрешается, то система срабатывает почти однозначно: детей из семьи изымают.

Так, по словам Елены, в Орше забрали детей у матери, которая пожаловалась на насилие со стороны мужа. После ее обращения отца лишили родительских прав, а детей забрали в социальный приют.

— В спорных ситуациях не нужно молчать, нужно обращаться во все инстанции, привлекать общественность и СМИ, и тогда проблема можно решить гораздо быстрее, — говорит Елена Кашина.

Женщинам, которые обращаются в госорганы или звонят на горячую линию пострадавших от насилия, предлагают временное жилье в кризисных комнатах при центрах социального обслуживания населения или же в SOS-домах, в убежищах, которые открыты общественными организациями.

— Сегодня в Беларуси 126 кризисных комнат, куда могут обращаться люди в сложной жизненной ситуации, — рассказывает руководитель ОО «Радислава» Ольга Горбунова. — Есть семьи, которые сами выходят из ситуации конфликта: нанимают юриста, делят имущество, разъезжаются. Но иногда решить проблему своими силами и разъехаться крайне сложно. Тогда люди начинают обращаться в госорганы или общественные организации. Часто слышим такую фразу: «Страшно рассказывать, боюсь, что изымут ребенка». То есть Декрет № 18 стал барьером — пострадавшие от насилия боятся звонить в милицию или другие инстанции.

Но жить в состоянии конфликта и насилия, уверена Ольга, недопустимо. Она советует женщинам, которые оказались в ситуации конфликта:

Поговорить с человеком, которому она доверяет. Чем больше будет людей, с которыми она поговорит, тем больше информации по возможным выходам из ситуации она получит. Искать кризисный центр, который предоставит жилье и помощь специалистов — психолога, юриста. Как правило, организации ограничивают сроки проживания женщин в приюте, чтобы мотивировать их на самостоятельное решение проблем. Если в определенный срок уложиться не удалось, можно просить помощи в другом приюте или продления срока проживания в этом.

Если у вас есть желание помочь девушке жильем, работой или тем или другим, пишите в редакцию [email protected].

 «Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!