Ольга Горбунова родилась в благополучной семье, но потом случилась беда. Папа стал пить и бить маму. Дети уговаривали ее развестись. А когда начинались скандалы, бежали к соседям и звонили в милицию. Тогда, 30 лет назад, женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, некуда было идти. Признаться — стыдно. Уйти — страшно. Сегодня в Минске для них есть Убежище, и руководит им Ольга. Здесь женщины могут скрыться от агрессора, получить помощь психологов, юристов и соцработников. Убежище много раз было под угрозой закрытия — подбрасывали наркотики, отправляли угрозы, просто не хватало денег. Но Убежище работает 15 лет — днем и ночью. В руке Ольги — желтый телефон, с которым она не расстается ни на минуту. В любой момент может позвонить женщина, которая сбежала от мужа, и сейчас сидит на вокзале, в лесу или под мостом. Часто — с ребенком на руках. И благодаря Ольге ей есть куда идти. За последние три года Убежище помогло более 300 пострадавшим. 

— Тема домашнего насилия — история моей семьи. У меня были замечательные родители, сестра. Мы всегда вместе садились ужинать, ходили в гости. Но случилось страшное, — говорит Ольга Горбунова, она не хочет вдаваться в подробности. — Помню, как мы с сестрой защищали маму, нам тоже доставалось от отца. Как вызывали милицию… Милиция ничем не помогала. Я была маленькой, была привязана к обоим родителям. Было страшно. Я винила себя, не могла помочь маме. Назвать происходящее домашним насилием язык не поворачивался. Казалось, только в моей семье происходят такие ненормальные вещи. А о ненормальном надо молчать. Так я думала.

«Оля, не переживай»

После школы Ольга пошла учиться на психолога в педуниверситет. Попала в анархистское движение, увлеклась феминизмом. А на пятом курсе взялась писать дипломную работу на тему домашнего насилия. Единственной организацией, которая оказывала помощь женщинам, пострадавшим от насилия в Минске, была «Радислава». Ольга стала волонтером горячей линии.

— Ты была готова к тому, что увидела? Помнишь свою первую клиентку?

— Да, это было мое первое дежурство. Было ужасно! Вся команда «Радиславы» уехала на конференцию в Швецию, и я осталась одна на линии. Девочки говорили: «Ой, Оля, не переживай. Это лето, никто не будет звонить». На работу я пришла в девять утра и уже через семь минут поступил первый звонок. За весь день я приняла десять. Половину — от пострадавших от домашнего насилия. Одна девушка хотела убить себя — было очень страшно. И вместе с тем я впервые в жизни почувствовала себя полезной.

Домой сразу нельзя. Что ты скажешь родным? Что тебя 30 раз насиловали?

— С того самого первого дежурства я обслуживаю телефон доверия «Радиславы», — показывает желтый мобильник. — Раньше он был моим личным телефоном, а теперь — общий для организации. Последние пять лет работает круглосуточно. Отдаю его только когда уезжаю в командировку или в отпуск — один раз в год на две недели. Остальное время он со мной. Зазвонит ночью — надо вставать, отвечать, а часто и садиться за руль, ехать заселять в Убежище новую клиентку.

Почему женщины не спешат обращаться за помощью к государству

— О домашнем насилии в нулевых не говорили. Основная тема, с которой к нам обращались, — сексуальное рабство. Мы сотрудничали с ПРООН, Международной организацией по миграции и La Strada (программа по безопасной миграции и против торговли людьми). Они направляли к нам женщин. Помню, клиентка выпрыгнула из окна и буквально ползла до первого встречного на улице, чтобы попросить о помощи. Повезло — ее депортировали. В Минске ее встречали наши специалистки. Домой ведь сразу нельзя. Что ты скажешь родным? Что тебя 30 раз на дню насиловали? Мы давали им время собраться и немного восстановиться.

Телефон работал с 9:00 до 17:00. Женщин размещали в комнате, где стояло четыре кровати. Так выглядело первое наше убежище. Не хватало денег, чтобы оплачивать коммуналку и аренду. Все сотрудницы волонтерили. Утром Ольга работала то в школе, то в реабилитационном центре для людей с нарко- и алкозависимостью. А в шесть ее уже ждала первая клиентка в «Радиславе».

— Чтобы выживать, мы шли на хитрости — проводили крутые тренинги по подготовке консультантов телефона доверия для студентов, но с условием, что они вступят в «Радиславу» и будут платить регулярные взносы. На эти деньги мы выживали много лет.

В 2006 году обращений стало так много, что организация не успевала справляться. «Радислава» обратилась в Администрацию президента. С просьбой освободить от аренды и коммуналки. Председатель комитета соцзащиты Минска ответила — нецелесообразно: «Широкая сеть территориальных центров соцобслуживания населения, созданные по всей Беларуси, успешно выполняет эту задачу».

— А в чем разница между государственной кризисной комнатой и Убежищем «Радиславы»?

— Кризисные комнаты создавали не только для жертв домашнего насилия. Там получают приют и женщины, и мужчины. Социальные сироты, люди, которые вышли из мест лишения свободы, погорельцы… За работу с пострадавшими часто отвечают люди, которые не прошли специальное обучение и могут тупо обвинять пострадавших.

Есть у комнат и особые процедуры заселения. Как только женщина, пострадавшая от домашнего насилия, обращается за помощью, создается межведомственный совет на уровне района. Туда входят председатель района либо его замы, представители РОВД, поликлиники, центра соцзащиты, школы, ЖКХ. Мы тоже участвуем, когда зовут. В совете было 12 человек! А напротив сидит одна женщина. Которая обязана всех убедить, что она действительно пострадала, и ей действительно нужна помощь. Любая пострадавшая рассчитывает на конфиденциальность, а ее ситуация мусолится на всех уровнях. Если есть дети, семью ставят на учет — социально опасное положение. И ребенка в итоге могут отобрать. Неудивительно, что пострадавшие женщины не спешат обращаться за помощью к государству.

В Убежище почти все специалистки — психологи, которые набирали опыт в других убежищах, и знают, как общаться с жертвами домашнего насилия. Тут никто не обвиняет и не спрашивает: «Чего ж ты от него не ушла раньше?» Почти у всех был личный опыт. И специалистки беседуют на равных. Безопасно и конфиденциально.

Подброшенные наркотики и парни с автоматами

Помощь так и не получили, и организация еле сводила концы с концами. Татьяна Шило, которая руководила «Радиславой» со старта, оставила проект. Заменить ее никто не решался — у всех сотрудниц была основная работа. Ольге было 27 лет, она только что родила. Но не побоялась взять на себя ответственность. Подумала, что будет очень обидно, если такой проект загнется. И потом у Ольги у единственный на тот момент не было постоянной работы — сидела в декретном.

Единственное место, которое сотрудницы «Радиславы» потянули по деньгам и даже оборудовали как Убежище (обставили комнату на три спальных места), было в государственном социальном центре. Но оказалось, что ночью там находиться нельзя. За полгода пришлось отказать 16 пострадавшим. Семнадцатой — не смогли.

— Она скрывалась от агрессора с трехмесячной дочкой на руках. Идти некуда. На улице — минус 20. В итоге неделю она жила у нашей волонтерки, потом несколько недель у меня. Ее дочка играла с моей. Обычно мы стараемся держать дистанцию, но бывают ситуации, когда просто не можешь быть равнодушным.

— Когда вы всё-таки смогли открыть полноценное Убежище?

— В 2010 году одна небезразличная женщина помогла нам устроить Убежище в двухкомнатной квартире на шесть мест. Но мы смогли там продержаться только год. Однажды в пять утра мне позвонила клиентка: «Оля, ты не пугайся, но только что приезжали парни с автоматами». Кто-то анонимно позвонил в 102 и сказал, что в нашей квартире торгуют наркотиками. А у нас во всех комнатах — клиентки с детьми. Парни с автоматами хотели войти, но женщины знают о процедуре безопасности: никого не впускать. Вышли сами, показали договор, объяснили ситуацию, что на самом деле это Убежище, никто тут наркотиками не торгует. Парни с автоматами поверили и уехали.

Клиентки вышли на балкон покурить и позвонить мне. Пока мы разговаривали, одна вдруг спрашивает: «Стоп! А что это за пакет?» Ну я, конечно, начала кричать, чтобы они ничего не трогали руками. Было лето, окно на балконе открыто, первый этаж. Подкинуть проще простого. 

В «Радиславе» четко отработаны правила безопасности. Если сотрудницам или клиенткам угрожают, пытаются спровоцировать — они первыми идут в милицию. Тут поступили также. Вызвали 102, сдали пакет. Но установить, кто его подбросил, так и не удалось — уголовное дело приостановили «за невозможностью установить лицо, совершившее преступление». Запись анонимного звонка в милицию исчезла.

— После этого случая мы собрали совет. Никто не знает, что могло бы произойти. Нам повезло, что парни с автоматами поверили клиентками. А могли арестовать, а детей отправить в приют. Мы поняли, что не можем гарантировать безопасность наших клиенток и сотрудниц, и приняли решение временно закрыть Убежище.

Идею с Убежищем отложили до тех пор, пока не найдут средства, чтобы сделать его безопасным: поставить решетки на окнах, камеры, сделать запасной выход.

Писатель из Лондона и новая жизнь Убежища

— Однажды мне позвонила девушка и рассказала, что у нее есть состоятельный друг, который хочет помогать нашему проекту как спонсор. Договорились встретиться в кафе. Состоятельным другом оказался гражданин Великобритании писатель-миллионер Ричард ла Руина.

Оказалось, незадолго до их встречи Ричард посмотрел фильм «Тираннозавр». Одна из сюжетных линий — домашнее насилие — так его впечатлила, что он стал искать проекты, которые помогают женщинам. В Беларуси в топе выпала «Радислава».

— У меня же не было еще опыта общения со спонсорами, и вела я себя очень по-дурацки. Говорю: «Хотите одной какой-то конкретной клиентке помочь?» А он: «Ну нет, надо делать Убежище». Я говорю: «Ну да, нужна двухкомнатная квартира». Он: «Какая квартира? Вам нужен дом». Потом мы прочитали в интернете, что он написал четыре бестселлера, как неуверенному в себе мужчине соблазнить женщин.

— В 2013 году открылся наш дом на 11 мест. Появился свой собственный двор! И камеры, и видеофон, и металическая дверь, и решетки. Мы были такие счастливые, что тут же написали буклеты, открыли группу взаимопомощи, привезли курсы по женской самообороне Wen-Do.

С помощью Ричарда «Радислава» впервые смогла нанять адвоката, чтобы защищать клиенток в суде. Сегодня работу юристов оплачивают, в том числе, читатели «Имен».

— К какой ответственности привлекут агрессора? Как разделят имущество? С кем будут дети? Это жизненно важные для клиентки вопросы. Но раньше мы могли только сидеть рядом с клиенткой, держать за руку и говорить: тише, тише, тише. Клиентки защищали себя сами. Стояли и плакали, срывались на крик. Выглядело со стороны это так себе. Мы не можем требовать контроля от клиенток — они в подорванном состоянии. Когда смогли оплатить юриста, начали выигрывать дела.

Пока закона нет, у тиранов развязаны руки

Ольга говорит, что в Убежище не было ни одной «случайной» клиентки, все проходят интервью:

— Жить в Убежище — не престижно. Это обычный социальный приют. Детей много, шума много, проживающих — тоже. Кухня небольшая. С этим нужно учиться справляться каждый день. Люди вынуждены жить в такой ситуации.

Всем нам нужен закон

С самого первого дня работы «Радиславы» ее сотрудницы говорят, что Беларуси нужен закон о предотвращении домашнего насилия. Потому что закон показывает: общество против насилия в семье, мы не поддерживаем и осуждаем тиранов. Пока закона нет, у них развязаны руки.

В прошлом году агрессоры убили 87 человек. Каждый год 2 000 преступлений в Беларуси — это про домашнее насилие. 80% из них относятся к категории не представляющих большой общественной опасности или менее тяжких. Чтобы привлечь тирана к ответственности, нужно заявление от потерпевшего. Нет заявления — нет наказания. Закон должен решить эту проблему.

Все эти годы Ольга и ее команда работают с милицией, врачами, психологами, судьями, прокурорами и СМИ. Делают проблему публичной, рассказывают, что такое насилие и как работать с потерпевшей.

— Врачей мы просто собирали из близлежащих поликлиник. Беседовали. Часто ведь психолог видит синяки на теле и говорит: «Вам надо разводиться». Понятно, что надо разводиться, но когда синяки на теле, надо идти в милицию! Люди пока не понимают этого. На комиссии по делам несовершеннолетних клиентке говорят: «Девушка, это не насилие. Вы просто оба не хотите идти навстречу друг другу. Ну какой он алкоголик? Он же под забором не валяется. Вы видели, кто там стоит в коридоре? Вот это алкоголики, а у вас приличный муж. Насилие? Где синяки?» То есть у людей поверхностное представление. Нет синяков — нет насилия. И это страшно.

Каждый месяц в милицию поступает 20 тысяч обращений о домашнем насилии

— Слышала, вы плотно работаете с МВД.

— Раньше все над нами очень смеялись, когда мы заходили в милицию с клиенткой, чтобы написать заявление. Нас выставляли за двери. Говорили, раз женщины живут у нас в Убежище, то у нас с ними отношения. Потом стали говорить, что мы безумные феминистки, которые разрушают семьи и уговаривают женщин разводиться.

Сейчас такого нет. Не зря мы с 2013 года участвуем в акции МВД «Дом без насилия» и ходим по всем РУВД Минска — знакомимся с участковыми, приглашаем на трехдневные тренинги. У нас на многие вещи схожий взгляд. Потому что милиционеры, как и мы, видят жестокие последствия домашнего насилия. Видят травмы, увечья, смерти, запуганных детей. Понимают, что домашнее насилие — это не просто семейный скандал. Это огромная опасность.

МВД стало мощным союзником «Радиславы» в продвижении закона «О предотвра-щении домашнего насилия». Каждая третья женщина в стране страдает от физического насилия. В милицию каждый месяц поступает около 20 тысяч обращений из-за семейных скандалов. Но женщины не доводят дело до конца, потому часто это бывает опасным: ребенка могут поставить на учет и забрать, а агрессора наказать штрафом, который будет платить вся семья.

Появится ли закон в ближайшее время, пока непонятно, но лед тронулся: в 2014 году в новой редакции был принят закон «Об основах деятельности по профилактике правонарушений», где впервые ввели понятие «защитное предписание». Это значит, агрессора на время могут выселить и запретить контактировать с женщиной и детьми.

— А если женщины возвращаются к агрессору, злишься? Нет ощущения, что вся работа — зря?

— Разочарования нет. Нам грустно, мы боимся за их детей. Но нам не надо объяснять, как тяжело уйти от агрессора. Мы знаем, что после насилия обязательно идет примирение и «медовый месяц», когда он обещает исправится и «никогда больше». При домашнем насилии избивает ведь не чужой человек. А тот, кого мы любили. Возвращение — это эмоциональный срыв. Такие срывы бывают у зависимых людей.

В Беларуси только два психолога, которые работают с агрессорами

— Есть момент, когда клиентку настигает вселенское спокойствие. Она говорит: «Я всё решила, я разведусь!» Мы всегда предупреждаем, что это ощущение пройдет. Появятся сомнения. Поддашься воспоминаниям — это нормально. Захочешь вернуться — не пугайся. Просто не предпринимай никаких резких решений. 4% клиенток возвращаются к насильственным отношениям. И 100% из них потом обращаются к нам повторно. Он может что-то и понял, но насилие — это установка. Чтобы от нее избавиться, надо работать над собой. Она в Убежище над собой работала, а он — нет.

— А агрессоры, которые хотели бы подавить гнев, обращаются?

— Мы для себя определили, что по обе стороны баррикад работать не будем. Но в моей практике был один случай, когда парень обратился к специалисту. Он избил жену на рабочем месте и начальник сказал: «Если ты не пойдешь лечиться, я уволю твою жену». И они пришли на консультацию. В Беларуси пока только два психолога, которые работают с агрессорами.

Клуб «Выжившие» — следующая глава

В октябре 2016 года Убежище снова переехало. Муж одной клиентки вычислил, где она по ее мобильному телефону. По ночам неизвестные дежурили под окнами.

— Переезд к лучшему — в новом доме у нас 30 спальных мест. Плюс в этом году мы открыли мини-приют для ЛГБТ-клиенток в большой двухкомнатной квартире. Одна клиентка — трансгендерная женщина, которая ищет приют в Беларуси. Вторая — пострадала от насилия в однополых отношениях.

Сейчас «Радислава» снимает дом, через пять лет хотят построить свой, чтобы уровень защиты был в разы выше. Тогда не надо будет переезжать, только почуяв опасность.

— Еще одна новость — в ноябре я оставляю свою текущую должность — хочу открыть женский клуб.

— Ого, бар только для женщин? А как же Убежище?

— Не только для женщин! Это будет место без дискриминации. Рабочее название — клуб «Выжившие». Меня очень критикуют за него. Оно радикальное и отпугивающее. Но я верю в эту идею. Ищу инвесторов и даже рассчитываю на поддержку Мингорисполкома.

Это не значит, что я бросаю «Радиславу» и Убежище. Наоборот. У клуба будет сразу три задачи. Первая — трудоустроить временно и на постоянной основе клиенток Убежища. Как правило всё, что они находят сами, — низкоквалифицированный и низкооплачиваемый труд. Мне бы хотелось дать им хороший старт, обучить профессии, чтобы они почувствовали себя независимо и уверенно.

Вторая задача — сделать коммерческий проект, который даст дополнительную финансовую стабильность Убежищу. Да, сейчас нас поддерживает Ричард, «Имена» и Mark Formelle. Но было бы здорово иметь подстраховку. 50% прибыли пойдет на строительство нашего собственного Убежища.

Третья задача — собрать в одном месте много хороших инициатив для женщин и тех, кто имеет опыт женской социализации. Курсы по женской самообороне, тренинги, группы поддержки, вечеринки, концерты. Хотим сделать место, которое будет безопасным. Это будет замечательно! Осталось только открыть.

— Сейчас ты чувствуешь себя в безопасности?

— Не знаю. В юности я постоянно путешествовала автостопом, потому что есть ощущение, что этот мир более безопасное место, чем может показаться на первый взгляд.

Когда помощь была нужна моей семье, убежища не существовало. Всё, что мы могли, — звонить в двери соседей. За 15 лет работы «Радиславы» мы приобрели большой практический опыт. Мы создали Убежище на 30 спальных мест — такого в нашей стране никогда не было. Со скрипом, но мы стали устойчивыми. Научились, где можно собирать деньги или просить их. Конечно, мы понимаем, что опасность есть — мы дарим сотрудницам на новый год газовые баллончики вместо конфет. Но все мы делаем важное дело. И наши близкие это тоже понимают.

Звонит тот самый желтый телефон. Ольге надо срочно ехать — в Убежище нужно заселить девушку, которая жила в приюте другого города, но там ее выследил агрессор. Ольга садится на свой велосипед. Ее ждет длинная ночь. И новая история о том, как женщина нашла в себе силы начать новую жизнь.

Вы можете помочь 

«Имена» собирают деньги на юридическую службу «Радиславы». Раньше женщины защищали себя в суде сами. И у них ничего не получалось. Они плакали, нервничали, срывались на крик. Им не хватало знаний. Денег на юриста не было. «С кем будут дети? Где жить? На что жить?» — каждый день женщины задавали эти вопросы. И понимали, что пока их не решат, от агрессора уйти страшно. Потому что уходишь в никуда. Юристы «Радиславы» не просто отвечают на эти вопросы, они помогают решить их в суде.

Помощь юриста нужна постоянно. Агрессоры всё время пытаются навредить — подают в суд на организацию, пишут в налоговую и Минюст. Обвиняют клиенток в клевете, дежурят под окнами и шлют угрозы.

В Беларуси пока нет закона о предотвращении домашнего насилия. Но есть женщины, которые помогают пережившим насилие. Буквально спасают им жизнь. Давайте все вместе поддержим их! Деньги, собранные на «Именах», идут на работу всей команды «Радиславы» — на юристов, психологов, соцработников, на поездки (когда надо забрать женщину из дома или места, где она прячется, и привести в Убежище) и прочие расходы. Полная смета проекта по ссылке.

Нажимайте кнопку «Помочь» и оформляйте разовый платеж или ежемесячную подписку. Сумму определяете вы сами, она автоматически списывается с вашей карточки. Вместе мы уже собрали 21 270 рублей. Нужно еще 33 900 рублей. 

«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!