У нее два имени и две работы. Днем она сотрудник большой серьезной организации, а вечером и в выходные едет в больницы, интернаты, хоспис. Надевает самую маленькую маску в мире и превращается в Мулюпулю.

Мой клоун — не чучело, а дама со вкусом

Муля родилась 16 ноября 2015 года. Как сейчас помню тот день, вводное обучение закончилось и нам сказали: теперь на выход.

И вот мы идем по подземному переходу в центр детской хирургии на Академии наук. Мне говорят: звать-то тебя как? Имя для клоуна — это же все! А в голове только фраза из фильма: «Муля, не нервируй!» Вот так и появилась Муля. Это уже потом я набралась опыта, стала серьезнее и попросила детей в Боровлянах придумать мне имя посолиднее, и они срифмовали — Муляпуля.

Мы не используем грим, парики. Важно, чтобы читались живые эмоции, мимика, взгляд. Наша история — про эмоциональную честность.

Муляпуля оказалась страшной модницей! Каждый больничный клоун работает над своим образом и характером. Наряды новичков обычно неуклюжие и смешные: какие-то пуговицы, очки, бабочки — две сумки реквизита. Потом паника проходит,  смотришь на вещи трезво и понимаешь, что твой клоун не чучело, а дама со вкусом. Муляпуле частенько приходится проникать в другую жизнь и воровать вещи из шкафа серьезной и взрослой девушки.

Мы не используем грим, парики. Важно, чтобы читались живые эмоции, мимика, взгляд. Наша история — про эмоциональную честность.

У нас есть только нос. Никто не должен видеть, как клоун надевает и снимает его! Но был случай, когда ко мне подошла женщина и стала делиться личным, рассказывать про ребенка. Я слушала, и смотрела на нее уже не как клоун. Я не играла, и мне мешал нос.

Она говорила очень серьезные вещи, честно, со слезами. В какой-то момент я отвернулась и сняла нос, потому что мне было неловко. И человек тут же закрылся. Она была готова рассказывать свою боль Мулепуле, а незнакомой женщине без носа — нет. И я подумала: вот я дура…

Надеть глупые ботинки и нос — еще не значит быть клоуном

Я раньше занималась стихийным  волонтерством: организовывала праздники, театрализованные действа для детей из приюта. Мне нравилось — по образованию я учитель начальных классов. Но все это было разово, под настроение.

Больничных клоунов я встречала в соцсетях —  но это были московские или зарубежные истории. И там обычно писали: профессия «больничный клоун». Это меня пугало. Значит, нужно уходить с основной работы? А что, если я не справлюсь? Ну и потом, как вы себе представляете: серьезному взрослому человеку (мне было 32) взять вдруг и выйти клоуном?!  

Потом знакомая прислала объявление о наборе на курс больничного клоуна. И я такая: о, нет! А руки взяли да и отправили резюме. Переживала, думала, что не пройду кастинг, но меня пригласили в «Фанни ноуз».

Обучение (интенсив) длилось четыре дня, но было крайне сложным для меня. Одно дело организовать других, чтобы они весело проводили время, а другое дело — погрузиться  самой во все эти упражнения, тактильный контакт, партнерство. Вот ты сидишь в паре и должен не показать человеку 7 фокусов, а сыграть их. Это такой выход из зоны комфорта!

Просто надеть глупые ботинки и нос — еще не значит стать клоуном. Ты постоянно учишься: психологии болеющего ребенка, правилам работы в стационаре, как общаться с врачами и родителями, взаимодействовать с партнером, работать со своим телом и образом, актерскому мастерству, клоунаде, пантомиме, акробатике, жонглированию, фокусам, музыкальной импровизации.

Мы приглашаем коллег из других стран и сами, обычно за свой счет, ездим на клоунские тренинги. Это обучение плюс коучинг в больнице — ты работаешь с партнёром в палате, и за тобой «подглядывает» коуч, а потом помогает разобраться во всех «как и почему».

Эти тренинги очень заряжают. Особенно, когда видишь медийные лица с красными носами. Я удивилась, когда узнала, что завуч из сериала «Физрук» (актриса Елена Муравьёва) много лет работает больничным клоуном. Весной 2018-го Лена была моим коучем.

Больничные клоуны всегда работают в паре. На первом выходе —  это обычно новичок и профи — я была с Пузырчиком, руководителем нашей минской команды. Как же я боялась! Вошли в первую палату, вышли, и он сказал одно слово:

— Успокойся!

После второй палаты добавил:

— Просто смотри мне иногда в глаза.

От волнения плохо помню, что там было. Делала все сразу, что умела. В седьмую палату мы с Пузырчиком затаскивали «бассейн». И все так вовлеклись: дети постарше «ныряли», а маленький мальчик сидел на кровати, смотрел то вниз, то на пол, то на нас. И я поняла, что история сложилась.

Я скрывала, что стала  клоуном

После первых выходов происходит естественный отбор: человек понимает, хочет-сможет ли он остаться. У нас были упражнения на улицах Минске. И я думала: не дай Бог, встречу знакомых!

Вначале я скрывала, что стала больничным клоуном. Страшно было признать это публично, анонсировать в соцсетях. А как отнесётся к этому мой руководитель: я — лицо, которое в компании встречает и обучает новых сотрудников, а тут скачет в желтых колготках с красным носом — дура дурой.

Сейчас начальство, родные, знакомые знают, чем я занимаюсь, и относятся к этому, как к очень важному делу. Мне иногда смешно, что мама так гордится тем, что я больничный клоун. У кого-то дети умные, дома, дачи, машины, а у нее — клоун (смеется). 

Люди думают, что клоуны в больницах смешат и показывают шоу. Заходишь в палату и слышишь: «Быстренько все сели, сейчас концерт будет!». Но вдруг зрителем оказывается клоун — вовлекает в процесс, и все становятся равноправными партнёрами.

И вот мы уже «таскаем» с родителями «мешки с цементом», они стараются, помогают. В какой-то момент встречаемся глазами и смеемся, понимая комичность ситуации. Даже врачи, бывает, включаются в игру.

Стоишь перед закрытыми дверями и не знаешь, что за ними

Мы не забегаем в палаты: ба-бам, шоу! Никогда не заходим без спроса. Цирковой клоун — это масштаб, он должен быть ярким, а у больничного — тонкая психологическая работа. Отвлечь детей от больничной обстановки, снять тревожность, страхи, поменять энергетику.

Наш выход начинается со сбора информации у врача, медсестры. Какое состояние у пациентов, ко всем ли можно заходить в палату? Где стоит уделить время маме, потому что она подавлена? Можно ли пользоваться мыльными пузырями? А шарами? В отделении аллергологии или психиатрии каждый выход требует особого внимания и подготовки.

Даже когда мама говорит: «да-да, заходите!», мы все равно смотрим на ребенка,  если он хотя бы моргнет, кивнет — значит точно «да».

У нас нет заученного номера. Стоишь перед закрытыми дверями и не знаешь, что за ними. Входишь  — и за секунды нужно оценить обстановку. Почувствовать пространство и понять, как будешь действовать: разговаривать или играть, вальсировать, читать стихи, петь песни или молчать. Важно учитывать все нюансы: где-то подстроиться, поменять тон на полградуса, повысить уровень активности или снизить, и при этом не задеть все эти провода, трубочки.

На днях мы с Лешим работали в Боровлянах. Там были ребята, которым пересадили костный мозг. У них сто дней выживания, когда нужно понять, приживется или нет: 50 дней прошло и еще 50 осталось. У одного мальчика был рецидив. Какое-то время он был изолирован от всех, и потом не шел ни с кем на контакт.

Это была очень тихая работа. Мы сидели на полу, в тюбетейке горел «костер» (фонарик телефона), и рассказывали истории. Там не было вау-эффекта. Может, ребенок и улыбнулся, мы не видели — все были в стерильных масках. Потом мама ушла, а он остался с нами. Победил Лешего в «армреслинге» и очень обрадовался — ситуация успеха, мы обсуждали потом с психологом. Это было круто, хоть и длилось всего 10 минут.

С детьми среднего возраста работать очень интересно. Они играют во все, сами накидывают идей. Ты только сказал слово, а они уже продолжили игру. А вот маленьких детей немного побаиваюсь — к ним сложнее найти подход, работаем тогда через родителей, бабушек.

Иногда что-то срабатывает неожиданно. Одна маленькая девочка сидела с таким лицом: непонятно, сейчас расплачется или засмеется. Тут у меня упала шляпка с головы, и она как расхохоталась! И я трясла головой до тех пор, пока она хохотала.

Иногда заходишь в палату, а там — подростки со смартфонами. Включаешь уровень стендап. Такой смешной разговор. Ребят можно отвлечь живым общением, или попыткой обыграть их обыденные вещи.

Но бывают и провалы. Заходим как-то в палату в отделении офтальмологии. Мама обрадовалась, что развлечем немного сына, а подросток нас выгнал:

— Уходите, не хочу никого видеть!

Мы извинились и тихо ушли, понимая, что это история не про чужого человека в комнате.

Однажды мы с Динь пришли в палату, где лежал мальчик из цыганской семьи. Он не разговаривал по-русски. Мама сразу сказала, что ему будет не интересно.

— Подождите, вы еще не видели нас в деле! — гордо сказали мы. Ну и… Облажались, короче. Мальчик не обращал на нас внимания. Пришлось признать поражение и уйти.

«У меня в голове тараканы»

Реквизит каждый клоун подбирает себе сам. В больнице бомбически заходят музыкальные инструменты. У Игогоши — флейты и играет одновременно на двух, у Лешего — варган, у меня — кастаньеты. На днях мы пели под варган «В лесу родилась елочка», это было что-то!

Я ношу с собой маленькую пальчиковую игрушку — она всегда выручает.

Недавно Леший взял на выход боксерские перчатки. И один мальчик — худенький, лысенький, после всех этих процедур — так отдубасил меня! Было не больно, и я понимала, что это история про выход эмоций.

Еще у меня есть перчатки, шприцы без иголок, чтобы снять страх — играем с ребенком в больничку. Никогда не делаю вид, что укол — это не больно. Я сама боюсь боли и когда иду к стоматологу, то хочу, чтобы меня за руку отвела туда Динь, так мы на процедурах поддерживаем детей, если врачи позволяют.

Клоуны тоже «болеют», а дети нас лечат. Летом у нас массово случаются болезни  «разбитое сердце», «я съела сто конфет», «у меня в голове тараканы» — на День красного носа, который мы устраиваем в SOS Детской деревне. Спонсоров у нас почти нет, собираем с миру по нитке, из дома все выносим. Клеим «машины скорой помощи», ставим палаты-палатки, регистратуру, выдаем детям белые халаты, бинты. Для мам открываем настоящий «салон красоты».

Есть там и белая комната. Дети ее разрисовывают и задают глубокие, важные вопросы. Это работа на тему смерти. В нашей команде больничных клоунов есть профессиональные психологи, психиатры. Мы не отрицаем и не уходим от проблемы. Если хочешь говорить об этом, говори.

Я не боюсь больше опозориться

Команда «Фанни ноуз» работает в 4-й детской клинической больнице Минска,  SOS-Детской деревне Боровляны, отделениях РНПЦ детской хирургии, центре «Каритас», Белорусском детском хосписе, порой выезжаем в районные больницы. Иногда волонтерские организации приглашают нас в Детский дом, интернаты, приют. Прямых запросов от самих больниц пока не было.

Дорогие больницы, нас можно звать к себе! Кроме того, если есть дети, которые лечатся или по каким-то причинам находятся дома, нам можно писать и приглашать нас. Мы найдём время и приедем!

Из обычной больницы проще выйти окрыленным, чем из отделения, где встречаешь ребенка во второй раз, и понимаешь, почему он здесь, или из хосписа, где есть детки, которые не двигаются, не разговаривают. И если вдруг ребенок немного подвигался, начал танцевать — все достают телефоны: Алиса танцует, это чудо!

Одни выходы дают энергию, другие забирают, потому что понимаешь — ты пришел и ушел, а люди с этим живут. Невероятно героические мамы! Не знаю, как они все это выдерживают. Муляпуля все видит, но никогда не плачет (это одна серьезная девушка может потом порыдать в ванной), она до конца остается клоуном, потому что здесь нужна поддержка, а не слезы.

Больничная клоунада научила меня относиться ко многому проще, быть честной с собой. Если раньше что-то воспринималось критично для достоинства, то теперь не боюсь опозориться, облажаться. Могу себе позволить принять неудачу, быть дураком. Для клоуна — это возможность посмеяться над собой!

Как помочь «Больничным клоунам Фанни ноуз»

Если зарубежные коллеги больничных клоунов имеют хорошую материальную базу, то наши волонтеры работают бесплатно, закупают костюмы, реквизиты, шары, пузыри для детей за свои деньги. Есть несколько способов помочь им. Например, присоединиться к команде Funny Nose. В этом году будет новый набор — следите за страничками ребят в соцсетях.

Имена работают на деньги читателей. Вы присылаете 5, 10, 20 рублей, а мы делаем новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Имена — для читателей, читатели — для Имен. Нажимайте сюда и выбирайте удобный способ для перевода!