Кристина приехала в Минск с одним рюкзаком. Бежала из Узбекистана, где ее били на улице и в милицейском участке. Потому что она не такая, как все. Потому что еще в детстве она поняла, что «родилась не в том теле». В Узбекистане гомосексуалов сажают в тюрьму, просто за то, что они любят не тех, кого «надо» любить. Кристину задерживали четыре раза, во время последнего ареста милиционер, по словам героини, изнасиловал ее. После этого Кристина поняла: либо она сбежит из страны, либо ей больше не жить.
Справка. Трансгендер — это человек, который ощущает себя личностью противоположного пола. Трансгендерность не является болезнью. Трансгендеры делают операцию по смене пола, но не всегда. В Беларуси такие операции делают бесплатно с 1992 года.
Первый раз мы встречаемся с Кристиной (настоящее имя героини и ее лицо не публикуем из соображений безопасности) в заснеженном парке, где почти нет людей. Девушка набрасывает капюшон на голову, оглядывается по сторонам, прежде чем ответить на вопросы. Быть осторожной ее заставила жизнь. Она по нескольку дней отходила от избиений в Узбекистане. Поэтому на окнах в съемной квартире в Минске у нее висит плотная ткань. И она внимательно прислушивается к шагам в коридоре. Первые дни она старалась без повода не выходить из дома. И только убедившись, что здесь на улице не нападают, стала выбираться в центр.
— В Узбекистане ко мне могли на улице подойти и ударить просто так, просто потому что у меня длинные волосы, женскую одежду я там не решалась носить открыто. А Беларусь для меня — это самая настоящая Европа. Некоторые знакомые смеются, говорят, Беларусь — диктаторская страна. Я отвечаю: «Нет, для меня это нормальная страна».
Родители бросили в два года
— Я родилась на спорной территории, в горном таджикском поселке на границе с Узбекистаном. В те годы там начинались военные действия и не было разделения границ, они появились ближе к 2000-м. Поэтому многотысячное население стало лицами без гражданства, в том числе и я.
Когда Кристине исполнилось два года, вместе с родителями они переехали в Узбекистан.
— Родители поехали дальше на заработки, меня оставили со своей знакомой, попросили ее присмотреть. И больше за мной не вернулись. Так «знакомая» стала моей приемной мамой.
Жили хоть и небогато, но дружно. Своих биологических родителей девушка не искала.
— А зачем? Я знаю, что они меня бросили, что даже не пытались узнать, жива ли я, здорова. Поэтому и я не хочу ничего о них знать, — говорит наша героиня.
«На свободе тебя унижают, а в тюрьме — уничтожают»
В лет шесть она впервые стала осознавать себя девочкой, хотя для мамы оставалась сыном.
— По мне было видно, что я не такая, как мальчики во дворе. И внешне, и по манере поведения я была другой, плаксивой, например. Парни надо мной смеялись, обзывали «пидором», поэтому я с ними не тусовалась, я больше с девочками дружила.
Потом прибавилось отвращение к мужской одежде:
— Я ее просто ненавидела! Но даже в детстве понимала, что не могу выйти на улицу в платье. Дома я втайне красилась, но во двор так выйти боялась. Однажды мама увидела, как я крашу ногти, накричала на меня. Она думала, мне просто нечем заняться, мол, побалуюсь, и всё пройдет. Серьезно мы эту тему никогда не обсуждали. Понимания с ее стороны не было. Главное, говорила она, чтобы училась хорошо.
В 14 лет Кристина окончательно осознала себя девушкой и поставила цель: сделать операцию, получить новые документы и жить счастливо. Об этом знали только самые близкие друзья. На улицу девушка по-прежнему выходила в мужском образе, хотя и с длинными волосами. Дома она могла позволить себе косметику и женские наряды. Но по-настоящему свободной Кристина чувствовала себя только в интернете, только там она находила единомышленников и партнеров.
Когда девушка поступила в колледж, ее приемная мама умерла. И Кристина осталась совсем одна:
— У меня не было своего жилья, поэтому я жила то у знакомых, то на съемных квартирах, а иногда просто на улице. Гражданство мне так и не дали. Учиться я могла бесплатно, а вот медицинскую помощь приходилось оплачивать. На работу официально меня не брали, поэтому перебивалась временными заработками. Получить 30 долларов в месяц было за счастье. Это Узбекистан, не удивляйтесь.
Но самое страшное не это. В Узбекистане таких, как Кристина, сажают в тюрьму — за гомосексуальные отношения.
— Да, на свободе тебя бьют и унижают. Но в тюрьме таких просто уничтожают, — объясняет собеседница.
«Когда меня изнасиловали в милиции, поняла, что нужно бежать из страны»
На всем постсоветском пространстве только две страны, где гомосексуалов до сих пор наказывают — это Узбекистан и Туркменистан. В Узбекистане — до трех лет лишения свободы. При первом президенте Исламе Каримове эта тема особо не афишировалась, хотя людей повсеместно задерживали и судили. Лидер страны заявлял, что «гомосексуальные отношения отвратительны для узбеков». При нынешнем президенте в прессе стали появляться сообщения о задержаниях, но отменять порочную практику никто не собирается.
В Узбекистане нет смертной казни, но я считаю, лучше сразу умереть, чем три года сидеть в тюрьме, где тебя будут насиловать и унижать.
— Около тысячи человек по этой статье — за решеткой, — говорит Кристина. — Если такой человек дотянет до конца срока, это будет чудо. Сами осужденные издеваются, вплоть до сексуального насилия. В Узбекистане нет смертной казни, но я считаю, лучше сразу умереть, чем три года сидеть в тюрьме, где тебя будут насиловать и унижать.
По словам Кристины, правоохранители действуют по отработанной схеме: задерживают гомосексуалов, выбивают из них контакты других ЛГБТ-персон или регистрируют на сайте знакомств фейковый аккаунт, договариваются о встрече и арестовывают человека.
— Гомосексуалов в Узбекистане очень много, они просто не афишируют это. У многих фиктивные семьи. Но для меня психологически некомфортно скрывать, что я женщина. Даже с незнакомым я разговариваю в женском роде. Кто может сбежать из страны, тот сбегает. А у кого есть работа, дом, семья, стараются не высовываться.
Статья в Уголовном кодексе Узбекистана называется «Мужеложество», поэтому наказывают только мужчин.
— Количество лесбиянок в стране преобладает в разы, но все они живут скрытно. В тюрьму их не отправляют, но в обществе крайне негативное отношение, — поясняет собеседница.
Прежде, чем посадить человека, его отправляют на принудительную медицинскую экспертизу. И если гомосексуальный контакт подтверждается, это главный аргумент прокурора в суде.
— Облавы обычно проводят за неделю до больших праздников, — вспоминает Кристина. — Меня задерживали четыре раза, всегда ночью и на разных квартирах. Это значит, кто-то сдавал мои адреса. Милиционеры вламываются, скручивают и увозят в отделение. Кричать и сопротивляться бесполезно. Никто не поможет. Жаловаться тоже бесполезно, будет еще хуже. В участке всегда избивают. Всю ночь. Унижают, кричат, что я позорю их народ и Аллаха. И требуют адреса других гомосексуалов. На утро отпускают, «подумать».
Один раз Кристине предлагали откупиться: 50 долларов за задержание.
— У меня таких огромных денег не было. Тем более, я понимала: если начну платить, задерживать меня будут всё чаще, — рассуждает девушка. — Я терпела, сколько могла. Несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Неделю валялась, отходила. Потом думала нелегально перейти границу с Казахстаном, там к ЛГБТ относятся терпимее. Но не рискнула, у меня ведь и паспорта нет. Во время последнего задержания меня изнасиловали. И я поняла, нужно бежать.
Пожаловаться на милиционера себе дороже, объясняет собеседница:
— Если бы я написала на него заявление, ему бы ничего не было, а мне был бы конец. Найми хоть самого дорогого адвоката, тебя никто не спасет. В Узбекистане милиционер всегда прав.
Но чтобы покинуть пределы страны, Кристине нужно было получить выездную визу. На это ушло восемь месяцев, хотя обычно документы оформляют за 30 дней.
— Решила бежать в Россию. Я знаю, что это не самая толерантная страна по отношению к ЛГБТ, но для меня это был самый близкий и реальный вариант. Связалась с российскими активистами, они меня очень поддержали. Тем более, к тому времени познакомилась в интернете с мужчиной, у нас возникла симпатия. Деньги на билет собирали всем миром. Одна из активисток стала для меня просто второй мамой. Она меня на каждом шагу поддерживала. И я уже чувствовала: я не одна.
Кристина до сих пор помнит, как плакала от счастья, когда в Ташкенте взлетел ее самолет.
В России сказали: или ты уезжаешь, или мы тебя отправляем назад в Узбекистан
В России Кристина впервые увидела снежные сугробы и почувствовала мороз минус двадцать. Но это ее не пугало: здесь ее встретил любимый человек и друзья, готовые помочь.
— Да и люди на улице ко мне относились нормально. Это была не Москва, а маленький городок, а в провинции всегда жизнь спокойнее, — считает она. — Конечно, я и там не могла выйти на улицу в юбке. На людях нужно было выглядеть, как мужчина. Но в Узбекистане меня били просто за длинные волосы и длинные ногти. В основном молодые ребята, мусульмане. Помню, как однажды они до меня докопались, мол, как ты себя ведешь, это грех и всё в таком духе. А я смотрю, у них у каждого по бутылке пива. И спрашиваю: «Если ты такой верующий, почему пьешь? Коран ведь это запрещает». Я не против религии, пусть каждый верит в то, что хочет. Но тем, кто осуждает других, неплохо бы сначала посмотреть на себя.
— Вам приходилось физически защищаться? — спрашиваем у Кристины.
— Мне приходилось убегать. Очень часто и очень быстро, — отвечает она.
В России девушка сразу же подала документы на получение статуса беженца. Она указала фамилию милиционера, который ее изнасиловал. Подробно объяснила, что в Узбекистане ей угрожает тюремный срок за сексуальную ориентацию. Через четыре месяца ей позвонили и сказали, что принято решение отказать: по мнению российских властей, в Узбекистане всё в порядке с правами человека, жизни и здоровью Кристины ничего не угрожает.
— Позвонили из миграционной полиции, сказали, чтобы я срочно пришла за документами, и чтобы через сутки меня здесь уже не было. По закону я имела право подать жалобу. Но мне прямо заявили: или ты уезжаешь, или мы тебя высылаем в Узбекистан. А это верная смерть. Что делать? Пришлось ехать в Беларусь, это единственная страна, где на границе с Россией не проверяют паспорт.
В России остался любимый человек.
— Мы с ним на связи каждые два часа, — говорит Кристина и показывает фото мужчины в телефоне. — Но он не мог всё бросить и уехать со мной. Надеюсь, в будущем сможем приезжать друг к другу, когда будет какая-то определенность в моей жизни.
«В Беларуси меня никто пока не обижает»
Второй месяц Кристина живет в Минске, говорит, что чувствует себя в полной безопасности. Правозащитники помогли ей отправить документы на получение статуса дополнительной защиты. Процедура займет несколько месяцев — такие правила, так что теперь нужно ждать.
— Кристина имеет полное право получить статус беженца, поскольку одним из оснований для этого является принадлежность к преследуемой группе. Например, ЛГБТ вполне могут охватываться этим понятием, — поясняет правозащитник инициативной группы «Идентичность и право» Наталья Маньковская. — В России это также запрещено, но там власти приняли решение отказать. Насколько нам известно, ранее в Беларуси не было обращений от трансгендеров, поэтому сложно что-либо прогнозировать. В прошлом году с заявлением обращались два гея из Ирана и два гея из Чечни, но они не дождались решения белорусских властей, уехали в Евросоюз.
— За два месяца со мной ничего плохого не произошло, — говорит Кристина. — Здесь отличные люди: открытые, приветливые. Никто на меня на улице не нападает. Чувствую себя в безопасности. Оставят — буду жить. Шанс небольшой, но по крайней мере, есть несколько месяцев спокойной жизни.
В Беларуси бесплатно делают операции по смене пола, в Узбекистане гомосексуалов отправляют в тюрьму. Так что если сравнивать две страны, это как небо и земля
Кристина живет в обычном спальном районе, в панельной новостройке. Снять жилье на первое время ей помогла общественная организация «Радислава»:
— Сначала я думала, это элитное жилье. Я такого раньше никогда не видела. Условия для меня здесь в разы лучше. В Беларуси меня пока никто не обижает.
Девушка понемногу знакомится с городом, хотя первое время выходила из дома, только чтобы оформить документы. Боялась лишний раз показаться на людях. Самое страшное, вспоминает, был прием у уролога. По закону все, кто подают прошение о статусе дополнительной защиты, должны пройти медкомиссию.
— Когда ты раздеваешься, а у тебя женское нижнее белье… Но белорусский доктор очень профессионально себя повел, вообще ничего не сказал по этому поводу. В Узбекистане я бы от уролога без последствий не ушла. Он мог бы меня ударить прямо в кабинете. А потом еще вызвать на меня милицию. Кроме того, бывают домогательства со стороны медиков. Когда приходится раздеваться, могут докопаться: давай ты мне окажешь «услугу», тогда будем молчать. У меня было такое один раз. Пришлось убегать.
У Кристины уже было несколько попыток выйти на улицу с макияжем. Реакция, говорит, совершенно нормальная.
— Вчера покупала тушь, тени, лак, никто мне и слова не сказал. А еще со мной парень пытался познакомиться на улице, подошел ко мне, как к девушке. Когда понял, что я трансгендер, просто удивился, извинился и пошел дальше. Никто не умер, всё в порядке. Самое главное, меня не побили.
Когда снимаю домашнее платье, натягиваю брюки, чтобы выйти в магазин, я просто рыдаю. Не знаю, как объяснить словами. Это как будто не ты, это как будто чужое тело
В планах у нашей героини сделать операцию по смене пола: или в Беларуси, или в другой стране.
— Это взвешенное решение, я давно к этому иду. То, что в Беларуси такие операции для граждан делают бесплатно, говорит о том, что все-таки это прогрессивная страна. Если сравнить с Узбекистаном, где тебя в тюрьму отправляют за гомосексуальность, то это как небо и земля.
Кристина говорит, ее не пугает сложность операции, возможные последствия от гормональной терапии:
— Даже если умру, всё равно готова попробовать. Потому что я женщина. Я не могу выглядеть, как мужчина. Я морально уже готова в Минске выходить в женской одежде на улицу. Но проблема в том, что женских теплых вещей у меня почти нет. И когда я снимаю домашнее платье, натягиваю брюки, чтобы выйти в магазин, я просто рыдаю. Не знаю, как объяснить словами. Это как будто не ты, это как будто чужое тело.
«Я не считаю, что я — пропаганда»
Свою историю Кристина решилась рассказать, чтобы, во-первых, себя обезопасить: «Я есть, и я человек». А во-вторых, показать другим трансгендерам, что они не одиноки, что за свое счастье надо бороться.
— Я не считаю, что я — пропаганда, — настаивает девушка. — Я никому не кричу и не навязываюсь. Я озвучиваю свою историю, потому что хочу, чтобы меня и таких же, как я, не преследовали за наше желание жить счастливо. Я никого не убивала, не насиловала, не обворовывала. И не понимаю, за что некоторые меня ненавидят. Я хочу быть просто счастливым человеком, понимаете? Все люди этого хотят.
Если Беларусь откажется защитить Кристину, она надеется на помощь от Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев. Девушка уже была на собеседовании в минском представительстве и передала свои документы. При содействии международной организации могут вывести в третью безопасную страну. До июля Кристина может легально жить в Минске. И очень надеется вскоре найти работу.
— Документы у меня готовы, но пока мне все отказывают. Я никакой работы не боюсь. В России работала поварам — одна на весь клуб, весь вечер и всю ночь на ногах. В Минске пока даже уборщицей устроиться не могу: в больнице сказали, что я слишком молодая, а в кафе сказали, что слишком старая. Думаю, причина в другом, ведь мне 26 лет.
Но надежды Кристина не теряет. И говорит, еще ни разу не пожалела, что сбежала из Узбекистана.
— Меня ничего не связывает с этой страной. Уж лучше я буду на улице мерзнуть или спать под открытым небом, лишь бы меня никто не трогал.
На прощание девушка очень просит передать читателям, что она не хочет никого обидеть и оскорбить.
— Знаете, люди такие злые комментарии иногда пишут. Мол, мы совращаем их детей. Очень прошу, напишите: я за два месяца ни с одним ребенком в Минске не познакомилась и даже не смотрю в сторону детей. Я никого не совращаю и ничего не уничтожаю. У меня есть любимый человек. И я просто хочу быть счастливой женщиной. Пожалуйста, не осуждайте меня за это!
В Беларусь Кристина приехала с одним рюкзаком, ей срочно нужна женская обувь и одежда (размер одежды 48-50, обуви 42-43). А еще она ищет работу: может и готовить, и убирать. Если вы хотите ей помочь, пожалуйста, напишите на электронный адрес [email protected].
«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!