В среду вечером в Могилеве женщина перегородила собой дорогу, чтобы не пропустить машину, куда неизвестные люди на глазах у прохожих запихнули молодого велосипедиста. «Кричал человек „Помогите!“, а я шла с работы и вижу: человека засунули силком в машину! А органам всё равно!» — рассказывает женщина на видео журналистам телеканала Белсат. Вместе с бывшим ОМОНовцем Алексеем, который больше десяти лет руководил подобными задержаниями, мы посмотрели видео «хватания» прохожих неизвестными в черном после «Марша нетунеядцев». Алексей объяснил, что задерживали людей все-таки милиционеры. Но отличить милиционера в штатском от бандита практически невозможно. Как людям реагировать на такие задержания? 

Всю кухню задержаний на массовых мероприятиях и после них Алексей знает изнутри: сначала проходил службу в спецназе, а потом был командиром отделения, которое работало на всех массовых акциях протеста. В том числе в 2010-11 годах.

— Уверен, что охранять общественный порядок — это всегда благородно, если ты, конечно, думаешь, что делаешь, — говорит Алексей.

Из ОМОНа он ушел несколько месяцев назад. Говорит, что это было принципиальным решением.

— Да, я умею человеку надавить на определенные точки, но я не для того владею этими знаниями, чтобы бегать и бабок ловить. Я для себя логики задержаний не вижу. В национальном плане же идет оттепель: хочешь национальный проект — делай, хочешь высказаться — пожалуйста. А сколько в Минске за последние два года стало национальной символики! В МакДональдсе и том драники продают. Такие задержания только злят общество.

С точки зрения гражданина и человека, думаю, сейчас в стране люди действительно недовольны своей жизнью. На периферии (а я сам оттуда) люди пенсионного и предпенсионного возраста работают за 250 рублей, а молодежь за такие зарплаты просто не хочет работать. И это нормально.

Алексей согласился сфотографировать себя только так, чтобы его нельзя было узнать. 

Смотрим видео из Могилева, где женщина перегородила путь машине. Его сняли 15 марта после «Марша нетунеядцев» — санкционированной акции, после которой в Минске и других городах Беларуси начались массовые задержания участников. По оценкам правозащитников, задержали более 50 человек. На видео можно наблюдать, что автомобиль обступили со всех сторон озадаченные люди и скандируют «Документы! Документы!», требуя установить личности и должности «нападающих». А те просто отталкивают людей от машины, не представляясь.

— Мы стали блокировать выезд автомобиля, чтобы отпустили человека или хотя бы предъявили документы какие-нибудь! Приехала милицейская машина, сказала: «Освободите проезжую часть». И вместо того, чтобы разобраться, дали той машине проехать, — говорит мужчина-очевидец.

— Объясните, за что человека увезли люди не в форме?! — эмоционально говорит молодой парень в синей шапке.

Видно, что люди реально не понимали, кто эти «хвататели».

Алексей признает: понять, что перед вами именно сотрудник в штатском, а не бандит — сложно. И, по правилам, пока вы не поняли, что перед вам милиционер, вы можете обороняться. Однако по факту система работает иначе: сотрудники в штатском часто показывают удостоверение постфактум, а не до задержания. И вы действительно можете принять их за злоумышленников. Что будет дальше? Всё равно ваши действия, скорее всего, будут расценены как неповиновение сотруднику милиции. А это уже статья (ст. 23.4 КоАП РБ: «неповиновение законному распоряжению или требованию должностного лица при исполнении им служебных полномочий», которая влечет за собой наложение штрафа в размере от двадцати до пятидесяти базовых величин или административный арест).

— Бороться с этим сложно, — утверждает Алексей. — Такая практика. Что поможет? Поможет только солидарность. Обжалование приговоров и съемка видео: надо всё документировать. Вот как в Могилеве.

Я смотрю на эти видео и вижу, что люди правильные вопросы задают, пытаются помочь. Обычно все, наоборот, боятся.

 — Что делать людям? Если задержание происходит не в темном переулке, а в людном общественном месте, значит перед вами милиционер, — продолжает Алексей. — У нас не Россия. Там дядьки в кожаных куртках кого-нибудь задерживали бы — это бандиты. А в Беларуси, считается, бандитов нет. Поэтому люди и не понимают, как на глазах у всех можно хватать людей.

— Алексей, единственный, кто может схватить людей на улице в Беларуси — это милиция? 

— Логика такая, да. У нас бандиты на улице не промышляют.

— Но ведь по закону человек в штатском перед задержанием должен предъявлять удостоверение?

— По закону должен представиться. Но вообще нам говорили так: при необходимости сотрудник может не предъявлять документы и даже словесно себя никак не обозначать. А может просто сказать «Не двигайся, милиция!»

Есть те, кому нельзя «светиться». Оперативный сотрудник, человек из комитета госбезопасности — они стопроцентно представляться не будут.

— То есть никак не отличить?

— Наверняка — нет, никак не отличить. Но потом вам удостоверение покажут. Как-то на боевом задержании мы ловили сутенера, который белорусских проституток под благовидным предлогом в Россию вывозил. Достаем из машины. Машину — вдребезги, конечно. И тут выезжает человек на машине из соседнего дома и видит: мужики в гражданском машину «расколбашивают». Кинулся помогать сутенеру. Мы его, конечно, сразу прижали, руки заломали, нормально «прессанули», потому что нет времени объяснять ему, что я милиционер. Потом удостоверение показали, да. Но когда операция, люди все на стреме и эмоционально очень возбуждены.

— Давайте все же от проституток перейдем к людям на улице после акций. Если человек ничего не совершал, а его куда-то тянут, то что делать? К примеру, меня хватает за руки незнакомый мужчина и тащит в машину. Я прыскаю ему в глаза из баллончика. Какова вероятность, что я смогу доказать, что это самооборона? Из вашего опыта были случаи?

— Если бы опасность угрожала вам, то можно и из баллончика. Но если это соразмерно с тем, как сильно он вас тянет. Будьте готовы отвечать.

— Как посоветуете вести себя в том случае, если тебя не трогают, но ты видишь, что на другого человека нападают неизвестные?

— Лучше всего не лезть. А если лезете, будьте готовы получить «леща». Полезли помогать другим — будут судить за неповиновение. Доказать, что это право на безопасность будет очень сложно.

Так что если решили (кого-то) защищать — лучше всего работает видео. Бойца скорее всего не накажут, но репутацию ему попортите. И, конечно, солидарность: видели, как в Куропатах было? Когда товарищ пристегнул себя к экскаватору, а потом его уговорили остегнуться и попытались забрать? Люди не дали его забрать.

Вообще, я смотрю на эти видео и вижу, что люди интересно так реагируют, правильные вопросы задают, пытаются помочь. Обычно все, наоборот, боятся. Это говорит о том, что люди стали более радикально настроены к власти, к государству.

Массовые акции — это же как массовые драки

— Боец несет ответственность за задержание не того человека?

— Нет. 

— А за грубое обращение при задержании сотрудников наказывают?

— Не помню такого. На недостатки указывалось, да. В устной беседе командир может выговорить. Массовые акции — это же как массовые драки: вокруг вас люди мелькают десятками, все рецепторы сразу оживают. Поймите одну простую вещь: никогда по-честному не бывает. Да, все должны быть в форме и все должны представляться, если исходить из принципа демократии и гласности. Но для выполнения задач, которые нужно выполнить системе, нужны сотрудники, которые должны работать в гражданке.

Поймите правильно: боец не решает, кого задерживать. На любом митинге создается оперативный штаб. Там сидят дядьки уровня министерства. Все решения принимаются там и по вертикали спускаются вниз, нам.

Кого надо задержать — задержат. На митинги в среднем выезжает 2-3 роты. Они работают по периметру. Кто в штатском, кто в форме. Случаи бывают разные. Например, на марше «хлопающих» в 2011 брали всех. Там были ситуации, когда сложно было отфильтровать, кто он — прохожий или активист.

Тонкая грань.

А вот когда активно развивались события в Украине и в тот год на марше 25 марта в Минске у нас было много ярких представителей-украинцев, то тут мы точечно работали. Украинцев вычисляли  — они поагрессивнее, поактивнее — и потом этих ребят спокойно, в троллейбусе, без лишних эмоций, в гражданском задерживали.

И я не жалею. Я бы не хотел, чтобы в Беларуси происходило то, что происходит в Украине. Ни под каким соусом.

— Много ли среди сотрудников ОМОН сочувствующих? Что должно произойти, чтобы люди на службе перестали задерживать людей на митингах и после?

— Пока будут люди, которые имеют хорошее здоровье и узкий кругозор, которые не хотят в колхозе работать за 80 рублей, то они будут работать в ОМОНе за 800 рублей. И вам никто не скажет: «Все, мы не станем задерживать митингующих».

С системой бороться невозможно. Ты либо делаешь, что тебе говорят, либо отваливаешь.

Что говорят правозащитники

Олег Гулак, председатель Белорусского Хельсинского комитета (БХК):

—  Милиционера в штатском можно попытаться определить по косвенным признакам. Например, если присутствующие тут же сотрудники милиции никак не реагируют на ваши крики о помощи, то очевидно, что действия согласованы. Если человек может где-то вместе с друзьями вырваться и без применения какого-то серьезного сопротивления как-то «отбояриться» от неизвестных, которые пытаются вас задержать — отлично. Но надо быть очень осторожным и понимать, что, если неизвестный окажется милиционером, последствия за сопротивление могут быть потенциально серьезнее, чем ответственность за всю акцию.

Конечно, когда люди без формы и не обозначены как сотрудники правоохранительных органов, начинают применять физическую силу, юридически человек имеет право от них защищаться, поскольку их действия незаконны. Но самооборона должна быть адекватна применяемым мерам. Нельзя бить камнем по голове или вообще бить, когда вас просто подталкивают к автобусу. Однако есть нюанс. Существует большая вероятность, что наши суды закроют глаза на действия правоохранительных органов, а действия человека, который добросовестно оборонялся, будет расценено, как действие сопротивления и это уже уголовный состав.

Правозащитница Наста Лойка: «Што б вы ні рабілі, гэта усё роўна можа не дапамагчы»

— Падчас маўклівых акцый у 2011 годзе было так. Але амаль паўтары гады людзей не затрымлівалі, нікога амаль не саджалі на суткі. Зараз мы бачым, што практыка вяртаецца. Людзі выходзят на санкцыяніраваную акцыю і іх затрымліваюць. Але ў рэгіёнах выгодзяць проста людзі, якім усё надакучыла. Яны не састаяць у арганізацыях ці групіроўках і затрыманні актывістаў на іх не ўплываюць.

Мы вызначаем супрацоўнікаў па рацыях, по знакамітых тварах, але калі нешта здараецца, людзі нават не ведаюць, да каго звярнуцца, таму што фактычна міліцыя адсутнічае. І, наадварот, калі агрэсіўны контрдэманстрант нападае, то міліцыя только стаіць нічога не робіць. Ці, як мы бачым на гэтых відэа, супрацоўнікі самі нешта робяць з удзельнікамі. І становяцца больш падобнымі на звычайных злачынцаў.