«Здесь была вся моя жизнь, а теперь капут», — так говорят работники рыбхоза «Красная зорька», который объявил о своем банкротстве в 2015 году. Рыбхоз этот — единственное предприятие в поселке на 206 человек. Теперь, когда почти всех работников сократили, а имущество уже в мае выставят на продажу, эти люди буквально учатся жить заново, тоскуя по прославленной белорусской стабильности. «Думаю, что совсем скоро всё заколотят досками и всё, конец», — говорит Валентина, которая 14 лет проработала в рыбхозе бухгалтером. Случай «Красной зорьки» не уникальный: за 2016 год более пяти тысяч предприятий в разных уголках Беларуси заявили о своем разорении и, говорят экономисты, будет только хуже.

В поселке «Красная зорька» в Житковичском районе Гомельской области на удивление тихо. Даже собаки, кажется, не лают и курицы не кудахчут. Ухоженные пустые участки и широкие улицы похожи на кадр из фильма, где всех землян забрали инопланетяне. А мы сами себе напоминаем выживших сталкеров.

Первые признаки жизни находим у краеведческого музея, который местные называют «Домиком рыбака». Старушка в телогрейке размеренно метет чистую улицу. Представляется Алиной. Зовет пройти внутрь, в музей, пить чай и греться у печки. «Все равно сейчас никого в поселке не найдете, — говорит Алина. — Все вернутся затемно».

А тут — бах! — и всё

Раньше практически все жители поселка «Красная зорька» работали в рыбхозе. Он процветал почти целый век, с 1931 года, обрастал домами, семьями и потомственными рыбаками. Ударники били свои рекорды, производили до 1400 тонн рыбы в год. Возили влажных карпов, толстолобиков, амуров и щук тяжелыми живорыбными машинами в столичные магазины и всем поселком, рука об руку выходили в сезон отлова на пруды. Может быть, даже с песней. В рыбхозе жители «Красной зорьки» впервые брали в руки невод, пробовали настоящую рыбацкую уху и находили любовь.

А потом — бах! — в 2015 году рыбхоз объявил о своем банкротстве. БелаПАН, со ссылкой на Комитет госконтроля, пишет, что убытки рыбхоза к тому моменту уже перевалили за 150 тысяч деноминированных рублей. Управляющий в деле о банкротстве в обществе ОАО «Рыбхоз Красная зорька» Дмитрий Лукашов называет сумму в 3,8 миллиона. Чтобы расплатиться по счетам, рыбхозу дали полгода: продать имущество и поскрести по сусекам. И ждать — авось, придет инвестор.

Работники предприятия, с большего, попали под сокращения. Кроме рыбхоза в поселке работы нет. Так что рыбоводы, бухгалтеры, кассиры, рыбаки вынуждены забывать про свой опыт, про профессию, и идти, кем придется. Они ездят за 20-30-50 километров от дома в колхозы и фермы, предлагают физический труд — единственное, на что в регионе, как говорят местные, пока есть спрос. Рыбоводы идут на скотобойни, мастера — в чернорабочие. А пенсионеры даже не вспоминают про заслуженный отдых и снова выходят трудиться, чтобы «приносить копейку в семью».

Но и это еще полбеды. Больше всего рыбхозцы тоскуют даже не по работе и не по деньгам, а по тому ощущению дома и стабильности, который давала им «Красная зорька». Сложно было? Сложно. Но было на чистом воздухе, вода вокруг, и ты знал, что в случае чего, рыбхоз придет на помощь: дрова нарубить-привезти, жилье выдать, на учебу отправить. «Рыбхоз был нашим домом», — так говорят местные. Так говорит нам и Алина, кивая головой на стену музея, где вся история взлетов и падений «Красной зорьки» умещается в несколько распечаток с цифрами и фамилиями директоров на листах А4, рыбацкую сеть с вырезанными из картона рыбинами, которые смотрят вперед так же растерянно, как рыбхозцы — в свое будущее.

»Раньше управлял людьми. Теперь бью свиней»

Взять, например, Сергея Юхневича. Ему 46 лет. Из них 18 он проработал рыбоводом в «Красной зорьке». «Рыбовод в рыбхозе — это как агроном на селе. Только у них — посевная, а у нас — зарыбление», — говорит Сергей.

Большой он был в рыбхозе человек: контролировал производство рыбы, вел отчетность, управлял командой из 25 мастеров. Но когда в 2015-м начались увольнения, Сергею предложили продлить контракт только при условии, что мужчина сменит должность и согласится на зарплату почти в два раза меньше прежней — в 300 рублей. Сергей отказался и нашел новую работу: сегодня он шесть дней в неделю разделывает свиней на скотобойне за 30 километров от дома в крестьянском хозяйстве Шруба. И утверждает, что ему чертовски повезло.

— Тут не до амбиций. Стаж стажем, но жить как-то надо и без рыбхоза. Так что работаешь, кем скажут, — говорит он. — Начал с простого вольнонаемного грузчика в крестьянском хозяйстве. Через два месяца предложили перейти на скотобойню. На этой работе я уже два года. Труд тяжелый. Жара, лампы смалят. Кровь, свиньи визжат. В день разделываю по 40-50 туш. Но я не жалуюсь. Деньги платят в срок, на карточку. И кормят бесплатно.

Из всех знакомых Сергея из рыбхоза только один нашел работу по специальности. Да и тот — в России. Два-три, максимум пять человек ушли в колхоз трактористами. Тяжелее всего с работой женщинам, уверен Сергей. «Мужик, он всегда на стройку пойти может, землю покопать, кирпич потаскать — халтура. А женщина — не пойдет. Вот и перебиваются, кто учительницей, кто продавцом, кто поваром, кто техничкой», — говорит Сергей. Его жена, которую сократили в рыбхозе, работу так и не нашла. Была и продавцом в «Евроопте», и поваром, но всё не задалось, везде слишком мало платят.

Куда ж ты денешься?

Может, и можно было бы уехать. Но как уедешь, когда тут жилье, которое «Красная зорька» выделила своим работникам (уже бывшим) и за которое еще 10 лет надо выплачивать кредит рыбхозу и 20 лет — банку? На кредиты, как говорит Сергей, уходит от трети до половины зарплаты.

Кроме того, есть в поселке семьи, которые не успели приватизировать дома, полученные от рыбхоза. Об этом нам рассказывает Валентина Адамовна, бывший бухгалтер-кассир и председатель профсоюза «Красной зорьки», где она до сокращения проработала 14 с половиной лет.

— Эти дома просто подвешены в воздухе! — говорит Валентина. — Их построили как часть президентской программы, а теперь что с ними станет, когда все имущество предприятия, в том числе и недвижимость, выставлены на продажу — пока не ясно. Чтобы приватизировать дом, надо выплатить сумму в 20 тысяч долларов. С зарплаты не потянешь, значит, надо брать кредит. Но банки деньги дают неохотно. Моей соседке, которая пытается выкупить дом, потребовалось семь поручителей! Несколько раз ее банк просто разворачивал. Сказали, что у этих семи поручителей зарплата должна быть не ниже 700 рублей. Представляете? Это ж только у городских каких и у руководителей. А где их найдешь-то? — негодует женщина.

Управляющий Дмитрий Лукашов поясняет, что всем жителям был дан четкий срок на то, чтобы приватизировать жилье — до 30 июня прошлого года. «Всем гражданам было об этом известно. Срок закончился, и желающих, кроме тех, что подали заявления, больше не было. Приватизировать больше домов по закону мы не имеем права. Есть также дома, которые не принадлежали рыбхозу, а передавалась ему по договору безвозмездного пользования. Эти дома передадут государству, и ими будут заниматься другие инстанции», — говорит Дмитрий.

Ностальгия во всем

В офисе «Красной зорьки» в кабинете сидят всего пятеро оставшихся в рыбхозе работников. Еще около десяти человек заняты «на местах» — сторожи, водители, рыбаки. Завершают дела рыбхоза и сохраняют его товарный вид.

— Оставили здесь только тех, кто может делать много дел одновременно, — говорит нам 30-летний Антон (имя изменено). Сокращения его не коснулись, зато должностей у него теперь целых четыре: отвечает за выпуск транспорта, гидрохимические исследования, лабораторный контроль рыбы и контроль всего производства. — Почти самый главный стал.

Антон ведет нас на пруды. Их, говорит, осталось чуть больше двадцати: нагульные, карантинные, маточные, нерестовые, выростные. Сейчас они стоят пустые — в режиме банкротства у «Красной зорьки» нет права начинать зарыбление, производить рыбу. Продают остатки, около 30 тонн. В магазины уже не возят — продают просто с машины. И не в Минске, а по городам Гомельской и Брестской областей.

— Отчего не уедешь? Предприятие же известно, что банкрот, — говорю.

— Тут замечательно работать! Всегда ты на природе. Птицы. Вот лебеди были недавно. Когда зарыбляемся и когда облавливаем — вот это самые счастливые воспоминания. Спускаем пруд, вся рыба остается в канале, а потом неводами забираем рыбу — это красиво посмотреть. Ты сюда работать приходишь по 12 часов, поспал, и снова идешь. Как домой. Как смысл жизни какой-то, — отвечает Антон.

К рыбхозу Антон прикипел и многому ему обязан: рыбхоз дал парню дом, отправил учиться в Белорусскую сельскохозяйственную академию в Горках. Здесь у него жена и друзья. Он говорит, что, несмотря на долги по кредитам, надежда в рыбхозе на будущее была. Говорит, что можно было бы делать ставку на туризм и платную рыбалку, которая долгие годы превращала поселок в желанную точку на карте белорусских рыбаков. В сезон, с мая по сентябрь, сюда приезжали поудить карпа со всех областей страны, по 30-50 человек каждый день. Попутно покупали продукты в местном магазине, оживляли поселок. В интернете на форумах писали положительные отзывы и мерились уловами. Рыбалка эта давала «Красной зорьке» стабильный доход и даже шли разговоры о том, чтобы строить в поселке рыбацкую гостиницу.

— Да, задолженность есть, — признает Антон. Он не ищет новую работу, хоть и знает, что через полгода на месте рыбхоза скорее всего ничего не будет. Надежда и ностальгия в «Красной зорьке», кажется, мешают жителям двигаться дальше. — Мы же можем работать! Да, технологий никаких новых здесь нет, как еще деды заделали, так в нашем рыбхозе все и стоит. Но как бы оно ни выглядело, все оборудование ведь добротное, рабочее! Значит, могли бы еще повоевать, посражаться за рыбхоз! Даже думать не хочется о том, что через полгода все закончится.

Халатность и тоска

Что касается бывших работников рыбхоза, то у них есть разные версии, почему «Красная зорька» пошла ко дну. Винят засуху годичной давности, от которой почти полностью пересохло озеро Червоное — главный источник воды для всех рыбных хозяйств региона. «Приходилось качать воду насосами, которые столько энергии жрут, что отдельную электролинию надо проводить. Мы еще ничего, выжили, а соседний рыбхоз Белое до сих пор за электроэнергию не расплатился, без света работают», — вспоминает Антон.

Винят мировой кризис, низкое качество кормов — «не корм, пыль одна, рыба не наедается». Даже развал Советского Союза винят. Но больше всего местные сетуют на халатность нескольких последних директоров, которые не имели профильного образования «и не слишком понимали, что творят».

Людмила Николаевна Батова, инженер-рыбовод с сорокалетним стажем, которая, как приехала в «Красную зорьку» в феврале 1965 года из Калининграда отрабатывать преддипломную практику инженером-рыбоводом, так и осталась на всю жизнь, вспоминает, как один из руководителей так спускал воду в пруду, что перекрыл «отход» рыбы, ей не хватало кислорода и она вся погибла. Тонны рыбы. Другой начальник, говорит пенсионерка, приказал выкосить всю траву на прудах, не зная, что «по-хорошему, надо, чтобы зарослей было 10-30%, чтобы в них развивались куколки, личинки — рыбе на прокорм.

— Я сначала не могла терпеть, если что-то не так делается, — говорит Людмила Николаевна. — Все ходила, проверяла. Мороз 25 градусов, вьюга, а мы с моими лаборантами все пруды смотрим и рабочих заставляем проруби делать, чтобы рыбам воздуха дать. На пенсию вышла, и еще 10 лет ходила, смотрела, советовала. Специалистов же, с таким опытом, как у меня, в регионе по пальцам посчитать. Но кто теперь меня, старую, будет слушать?

Инвестор не придет

Про мифического инвестора, которого в поселке ждут, как фею-крестную с золотой антилопой на поводке, тут говорят полушепотом. Будто боясь сглазить. Но каждый, с кем нам приходится разговаривать в «Красной зорьке», от уборщицы до бывшего директора, хоть и понимает, что участь рыбхоза решена, но надеется на чудо: придет, выкупит пруды, возьмет всех обратно на работу — и заживем.

Но и тут есть свои нюансы. Предприятие будет работоспособным только в том случае, если все его части, вся система прудов будет работать сообща. Если территорию поделят между разными людьми, система потеряет смысл. Управляющий Дмитрий Лукашов добавляет, что когда в мае начнется продажа прудов, для покупателей выставят обязательное условие: «сохранить целевое назначение объекта». То есть, на прудах должны будут производить рыбу, как это делала «Красная зорька». Стоит ли ждать, что появится некто, готовый вложиться в убыточный рыбхоз?

Независимый экономист и обозреватель портала «Про бизнес» Дмитрий Иванович уверен, что никакой бизнес на помощь рыбхозу «Красная зорька» и другим предприятиям в стадии банкротства не придет. Бизнес, по его мнению, не хочет идти в регионы по целому ряду причин.

— Во-первых, люди на селе своеобразные. Часто в поселках массово пьют или, пока горит заказ, просто уходят с работы и начинают заниматься сбором грибов и ягод. Во-вторых, здесь у людей отсутствуют специфические навыки. Согласитесь, сложно разыскивать на селе высококлассного специалиста по продажам. А переучивать людей у частников просто нет времени. Поэтому бизнес предпочитает крупные населенные пункты, где есть из кого выбирать, — говорит экономист.

Но главная причина, уверен Иванович, в том, что бизнес не хочет иметь дел с государственным предприятием:

— Все знают слишком много примеров, когда после покупки госпредприятия государство говорит: «Ой, у нас приватизация прошла не совсем правильно, а давайте-ка мы вернем предприятие обратно», — рассказывает Иванович. — Бизнесу проще построить предприятие с нуля, чем идти на такие риски. Самый известный негативный пример: инвестор «Мотовело» Александр Муравьев, который получил 11 лет за то, что попытался поднять предприятие и у него не получилось.

У нас, к сожалению, такое инвестиционное поле, что бизнес воспринимают как благотворительную организацию, относятся к инвестору и бизнесмену как к дойной корове. Бизнес не будет развиваться, пока он не чувствуют себя защищенным. А человека, который хочет занять твоих людей работой, надо носить на руках, а не требовать у него долю. Только тогда у нас с вами и у всех людей из «Красной зорьки» есть шанс.

Одинокое сопротивление

Мы пытаемся найти исполняющего обязанности директора «Красной зорьки» Анатолия Юхневича (с Сергеем, который работает на скотобойне, они однофамильцы), чтобы узнать, что же довело рыбхоз до банкротства и какой теперь у руководства план. Но телефон Анатолия не отвечает. Его подчиненные говорят, что директор не снимает трубку, если номер ему незнаком. Сами сотрудники «Красной зорьки» звонить директору в нашем присутствии отказываются. Мы ждем его до самого вечера. Видим машину директора, которая въезжает в его дом. Но за забор, во двор участка нас не пускает жена Анатолия. Говорит: «Машина есть, мужа нет, так что уходите, пожалуйста».

Через пару часов по телефону она же говорит нам, что директор Анатолий Юхневич говорить с нами не будет.

Вообще, многие говорят, что разбираться в истории с рыбхозом — пустое — «суд разберется». К тому же после банкротства «Красной зорьки» слишком много забот: найти работу, оплатить кредит… Только, кажется, старшее поколение уходит в глухую оппозицию: местная активистка — еще одна пенсионерка Анна Казимировна открыто, громко и настойчиво ругает начальство, которое «довело рыбхоз». Пенсионерка уверена, что ее когда-нибудь пристрелят за длинный язык, но, говорит, что ничего не боится. «Кому как не мне этих (…) на чистую воду выводить!»

На пенсии Анна Казимировна вяжет шерстяные башмачки, которые пыталась продавать, но никто не купил, ходит по лесу, выслеживая браконьеров, подкармливает лосей, заботится о своих кошках и собаках. И пытается восстановить справедливость — уличить директоров, которые «разворовали, пропили, и пораздавали любовницам, все что людьми было заработано в рыбхозе. Жаловаться — не боюсь, — говорит пенсионерка. — Но что толку? Обозвали в райисполкоме скандальной бабой. И все. А другим что? Другие боятся говорить. Из-за молчания нашего и развалилось все, развалился наш рыбхоз».