Иван Михайлович и Людмила Станиславовна познакомились в 1959 году в Минске. И с тех пор не расставались. Ей 81. Ему 83. У них две дочери, четыре внука и один правнук. Иван Михайлович пережил несколько инсультов, но благополучно восстанавливается. Супруги вместе делают зарядку, принимают лекарства, следят за дачей недалеко от Вячи и регулярно выбираются на Комаровку. Они знают: «Жизнь — это красота!»
— Познакомились в 1959 году. В тот день день я должна была идти на свидание с коллегой, — рассказывает Людмила Станиславовна. — Впервые встретились у нас дома, в Минске. Жили мы возле Киевского сквера. Иван Михайлович и моя тетя — из одной деревни. Он вернулся из армии, в Украине служил, и приехал вместе с моей тетей в Минск навестить родственников и знакомых. В тот день я с работы пришла домой — перекусить и переодеться перед свиданием. А тут тетка говорит: «Ты чего Люся не здороваешься с гостем?» С кем здороваться? Никого не вижу. Оглянулась, посмотрела — никого нет. И только спустя пару минут вижу: сидит человек молодой. Я ему говорю: «Здравствуйте, приятно познакомиться». И собралась уходить, а тут этот молодой человек выходит из-за угла и говорит: «А куда вы идете?» А я ему: «А какое ваше дело? Куда мне надо, туда я и иду». А он: «А может, вы меня с собой возьмете?» Я отказала, одеваюсь, а он — за мной. Думаю, ну неудобно, чужой человек. Потом думаю: ладно, хай будет так. Вот так и остался. Ни на какое свидание не пошла.
— Иван Михайлович, Людмила Станиславовна понравилась вам сразу?
— Ничего я ему не понравилась! — перебивает Людмила Станиславовна. — Тут была обоюдная цель. Ему нужна была прописка в Минске. А мне надоело жить с мачехой. Рано утром, до работы, нужно было кур покормить, свиням дать, а потом бегчы на работу. Если мне к бабушке нужно было уезжать, так на неделю рвала траву, чтобы корове было что есци. Я была ведь самая старшая! И мне это страшно надоело уже. Свободы хотелось!
Иван Михайлович смеется в ответ.
— Сколько вы встречались?
— Неделю. Помню, что на диване сидим, а он то ручку на коленку положит, то еще что. А диван скрипучий. А я ему: «Нет, — говорю, четко. — И диван поломанный, и все спят».
Иван Михайлович смеется.
— Он мне через эту неделю говорит: «Выходи за меня». А я ему: «Хорошо». По-моему, так. Я уже точно не помню. До свадьбы не целовались, не. В кино сходили несколько раз. В «Победу» на «Весну на Заречной улице». Вместе мы уже 59 лет, в этом году будет. А в следующем юбилей, вот. Свадьбу играли обыкновенно. Какой-то венок был, платье. Сначала в Минске сыграли, а потом в деревню за Логойск к Ване ехали. На машине грузовой, в кузове, по колдобинам. Романтика!
— Как жили первый год?
— Ругались сильно! Я тебе скажу, я с детства добрая, но настойчивая. Но Ванечка он все равно хороший-хороший был, — повторяет Людмила Станиславовна и гладит его по плечу.
— Очень хороший, — говорит Иван Михайлович. — Но сильно мы не ругались.
— Конечно, потому что я не давала на себе ездить! Кстати, у меня был парень до Ванечки, мы дружили. В кружок самодеятельности ходил, пели. Он был солдатик. Я ему очень и очень нравилась, плохого слова мне не говорил. И у меня фотография была его, так Ваня ее порвал! Красивенький был такой, из Башкирии. Приглашал меня туда, а ему сказала, что со своего Минска никуда не уеду. Никуда! Ваня, ты тут не вздыхай! Так вот, он уехал, я его провела на вокзал. Он письма мне писал, но мачеха все прятала и письма уничтожала. Это было в 1958 году.
— Однажды мы пошли в гости. То ли новоселье справляли, то ли что, — вспоминает Людмила Станиславовна. — Зима. Вале (старшая дочь — примечание редакции) нашей пару недель. Мы посидели в гостях, не пьяные, но вина немного выпили. Идем обратно домой через поле, снег сильный, Ваня меня за ручку держит. А я коляску веду. И вот мы кончили уже это поле, смотрю в коляску — ребенка няма! Кому звонить, кому кричать — через поле же шли?! В коляску ребенка положили, конечно. Пошли обратно, снег руками разгребая, почти до самого их дома дошли, а Валечка наша в пододеяльничке беленьком своем лежит и спит на снегу. Спит наш ребенок! Мы взяли своего ребеночка, в коляску положили и шли молчком! Что ж тут уже. Мы тогда шли, болтали, он на меня глядел, а она вот так и сползла. Мы Вале нашей рассказали спустя годы, она смеялась!
— Я думала, что выйду замуж на год или на два. И разойдусь. Я с таким понтом шла замуж. А получилось на года, — смеется Людмила Станиславовна. — Честно, не кривя душой. Я не боялась уйти, несмотря на то время. Я никого не боялась. Но я мудрая была, молчала, когда надо. Однажды, помню, приходит Ванюша пьяный в стельку. Он тогда еще экспедитором работал, в Зеленом лугу. Заходит домой, а в карманах полно денег. Не знаю, как не потерял. Я его спать уложила, деньги с кармана достала и спрятала. Утром просыпается, ходит по хате, что-то ищет. Я спрашиваю: «Ванечка, что ты ищешь?» А он мне: «Да вот, ты знаешь, тут столько было денег, наверное, потерял». Я ему достаю деньги, отдаю. Не сказал «спасибо», а я и промолчала, не обиделась. Он вначале только себя любил, из семьи такой, а потом уже без меня никуда, куда же от меня уже? Я на него никогда не ругалась. Может быть, он и живет со мной всю жизнь, потому что я не ругаюсь. Теперь я у него опора. Всё Ванечка-Ванечка да Ванечка. Но я всем довольна.
— Хорошую жизнь прожили, — говорит Иван Михайлович.
— Нужно уступать, не обращать внимание, если что-то не понравилось, — объясняет Людмила Станиславовна. — Я молчу сегодня, но завтра мудро поступлю. Нужно быть дипломатом! И душа должна быть, душа! Я всем говорю в семье: надо жизнь прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Кто написал? Это «Как закалялась сталь» Николая Островского. И всё равно. Эта жизнь… она — красота. Жизнь — это хорошее дело. Надо беречь жизнь.
«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!