Генрих Михайлович — ученый и бывший председатель колхоза. Лариса Павловна променяла Ленинград на жизнь с любимым в деревне и ни разу об этом не пожалела. В свои 160 лет на двоих супруги выкупили усадьбу, на которой чиновники поставили крест, и восстанавливают ее на свою пенсию. Смотришь на них и понимаешь: настоящая любовь есть, а смысл жизни — не в гонке за деньгами.

Рука об руку Лариса Павловна и Генрих Михайлович больше полувека. Она до сих пор напевает ему перед сном романсы, а он не устает повторять: «Прекрасные дети, счастливая жизнь и личные победы — на 90% заслуга его Ларисочки Павловны».

«Мы всегда жили для других»

Историю семьи мы узнаем от самого Генриха Михайловича, который невозмутимо усадил нас в Жигули со словами: «Давайте быстренько, по дороге еще много дел решить надо!» И даже не понял, почему мы удивились.

— Часто говорят: «Всю жизнь отдал работе. На пенсии точно буду жить для себя». Никогда этого не понимал. Мы с Ларисой Павловной всегда жили для других», — рассказывает и одновременно ведет машину Генрих Михайлович.

Назвать его дедушкой-пенсионером язык не поворачивается: в отличной форме, энергичный, в идеально наглаженном пиджаке, свободно говорит на белорусском, русском, польском… Спокойный, деловой и рассудительный одновременно. Он везет нас в свое Флерьяново — деревню в Ляховичском районе, где полвека назад и началась эта история.

Деревенские улицы и закоулки здесь — как сотни других в белорусской глубинке. И вдруг вдали замечаем непривычные для деревенских пейзажей виды. Замок! Генрих Михайлович подъезжает ближе, тормозит машину ровно под кудрявой ивой, а прямо перед нами — величавая краснокирпичная усадьба с четырьмя большими и маленькими шестигранными башнями в виде бутонов и зубчатой стенкой.

Пока мы восхищаемся, навстречу нам выходит та самая Лариса Павловна — хрупкая, утонченная, с виду — француженка. Начинает говорить — и все становится понятно. Природная интеллигенция читается в речи, манерах, интонации. Добрая, открытая и даже кокетливая. Рядом со своей Ларисочкой Павловной наш Генрих Михайлович тут же тает, а от делового налета не остается и следа. Как такое возможно после 50 лет брака — удивительно.

Место, которое полюбила Ожешко

— Давайте начнем с экскурсии, а там и познакомимся, — говорит Лариса Павловна, подводя нас к усадьбе, утопающей в богатой листве вековых дубов, лип и кленов. — А теперь представьте, что мы в XIX веке. В 1890 году на этом месте сын известного писателя и философа Флориана Бохвица — Ян Оттон Бохвиц — построил усадьбу и назвал ее в честь своего отца — Флорианово. Ян Бохвиц был выдающимся человеком. Прошел Крымскую войну, участвовал в восстании 1863–1864 года против крепостного права, за что, кстати, потом и попал в тюрьму.

Подходим ближе к замку и видим первый сюрприз. Оказывается, за величавым краснокирпичным неоготическим входом с башнями вовсе не замок, как мы ожидали увидеть, а двухэтажный дом. Сегодня он выглядит очень скромно.

— Да, парадную кирпичную часть в усадьбе Ян Бохвиц пристроил только в 1905 году, — говорит Лариса Павловна. — Изначально усадьба была двухэтажной и выглядела проще. И все равно, я считаю, была прекрасна. Когда-то возле усадьбы была даже площадка для крокета, а вокруг — уникальный парк. Ян лично высаживал здесь редкие деревья и кустарники. Некоторые сохранились до сих пор. Въезжали в усадьбу через браму по липовой аллее. На ней легко могли разминуться две кареты. А сама брама была оформлена массивными каменными пилонами, завершенными чугунной решеткой. Во время Первой Мировой войны немцы вывезли ее в Германию. Не уцелела и скульптура, которая стояла у входа в усадьбу. О том, что она здесь когда-то была, мы знаем только по фрагментам оставшейся переписки местных (вздыхает). — Кстати, в честь мамы Павлины Ян построил второе имение — Павлиново — в Барановичском районе. Но оно не уцелело.

Заходим в усадьбу и оказываемся в большом просторном зале с камином и деревянным паркетом тех времен. На столах вдоль стены — портреты гостей и хозяев усадьбы.

— Летом хозяин сдавал комнату отдыхающим. Среди гостей были такие известные люди того времени, как Владислав Реймонт, Генрих Нусбаум, Юзеф Катарбинский, Люцина Катарбинская, Радзивиллы… Но действительно известной усадьба стала в начале XX века, когда на отдых сюда стала приезжать писатель Элиза Ожешко. Она стала сердечный другом сына Яна Бохвица — Тадеуша, — улыбается Лариса Павловна. — С появлением Элизы Ожешко жизнь во Флерьяново так и забурлила. Сюда стали приезжать художники и писатели из самой Вильни и Петербурга, Варшавы и Одессы, проходили творческие вечера и романтические чаепития на веранде.

Элиза Ожешко писала письма Тадеушу, даже находясь в соседней комнате усадьбы. А в каждое письмо обязательно вкладывала лепесток розы. При этом Тадеуш был женат и очень любил свою молодую жену, а Элиза была старше его на 20 лет. Ей — больше 70-ти, ему- 50.

На столе в просторном зале лежат те самые письма Элизы Ожешко.

— Письма на 300 страницах, которые изданы большим томом, нам передал заместитель директора Минского архива, который родом из Ляховичей, — рассказывает Лариса Павловна.

Воображение рисует красивые картинки того века. Но сегодня обстановка в усадьбе другая. Все побелено-покрашено, но очень и очень скромно. От былого лоска почти ничего не осталось. Все, что есть в усадьбе, — исключительно результат работы Ларисы Павловны и Генриха Михайловича.

«Усадьба — это еще и наша история»

Генрих Михайлович возится возле камина. Это его любимое место в усадьбе. Он часто разводит в нем огонь. Чем больше его слушаешь, тем больше понимаешь, что волей судьбы эта усадьба стала еще и его личной историей.

— Я родом из деревни Дарево, — рассказывает он. — Там жил мой отец. Окончил в Ляховичах польскую гимназию. После армии работал шофером в воинской базе, потом обслуживал полеты на аэродроме в Барановичах. Дальше — армия, авария, операция на руку, после которой она плохо работает… В армии служить уже было нельзя. В 26 лет поступил в Белорусскую сельхозакадемию. Был отличником, занимался наукой, а однажды под елочкой встретил ее — свою Ларису Павловну. Я думал, что она студентка-первокурсница. Спросил у преподавателей, а они: «Ты что, это же наш преподаватель с кафедры химии». Ей было 25 лет. Познакомились, предложил проводить. Ну и все на этом. Просто при встрече здоровались. У нее же парень был. Прошло время. Стою как-то на танцплощадке, и тут вдруг подходит она: «Здравствуйте». Я прямо и обалдел. Сколько лет, сколько зим прошло! Она: «Давайте прогуляемся по парку». А потом: «Пойдем, я покажу, где живу». Так и утонул по ее инициативе. Это было 26 сентября. 4 октября подали заявление, а через 10 дней поженились. С тех пор не расставались. Раньше думал: пока институт не закончу — не женюсь. Но тут такая девушка: умная, красивая из Ленинграда!

— Я жила в Смольном на территории военного госпиталя в Ленинграде, — рассказывает о себе Лариса Павловна. — Мама с госпиталем прошла всю войну. Меня с братиком вывезли под Ленинград к бабушке. Отец погиб на фронте. После войны жили там же — на территории военного госпиталя. Сейчас это уже Суворовский проспект. Как-то подружка моя уехала в Витебск — в гости к тете. А через какое-то время прислала письмо: «Лариса, приезжай, здесь в Витебске так хорошо и красиво! Представляешь, весь город в оврагах!» И мне так туда захотелось! Я поехала в Витебск и поступила там в институт. В Горецкий район попала по распределению. Отработала два года в деревне и пришла на кафедру химии в Сельхозакадемию. И там встретила своего Генриха, который учился на факультете агрономической химии.

— Я счастливый человек. Жизнь много раз подбрасывала мне людей и случаи, которые в результате для меня же и становились судьбоносными, — признается Генрих Михайлович. — Так было и с Флерьяново. Впервые дом Бохвицей я увидел в 1969 году. Вместе с Ларисой приехали к родителям. Они говорят: «Оставайтесь, дети, живите рядом». А я в шутку: «Только если назначат председателем колхоза». Я же амбициозным был, на меньшее не рассчитывал! И что вы думаете? Утром проснулся с этой мыслью, пошел к секретарю райкома и сказал: «Хочу быть председателем колхоза». В свои 32 года! (смеется) А тот взял и согласился. Правда, отправил в маленькое хозяйство, в 50 км отсюда. Я съездил, посмотрел и сказал: «Не годится, хочу большое!» На что мне ответили: «Иди-ка ты в колхоз «Ломоносово», поработай с годик специалистом, а там видно будет». Я и поработал. А вскоре действительно стал председателем. Мне было интересно. Все делал по науке, ухаживал за опытным полем в хозяйстве, добивался отличных результатов… И уже не мог себе представить жизни без нашего Флерьяново.

— А я когда увидела этих простых теплых людей и пообщалась с ними, поняла, что это мое место, — улыбается Лариса Павловна. — Дружила даже с девочками-семиклассницами. Помню, заходила с ними в сарайчики: свинок, коровок смотрела. Привыкала. Это было та-ак интересно! Устроилась работать учителем в школе. Все три километра от школы до дома, которые шла пешком, останавливалась и с каждым человеком общалась. Ни в какой Ленинград обратно меня не тянуло. И муж у меня был прекрасный. Один за другим родили троих детей — и нам здесь было очень хорошо. Главное — любить жизнь и людей. В этом весь секрет счастья.

— Проработал председателем 28 лет. Будучи кандидатом сельскохозяйственных наук, отстроил в хозяйстве двухэтажное здание лаборатории, организовал клуб научно-технического творчества молодежи, стал героем труда, — рассказывает Генрих Михайлович. — Кстати, колхозная контора находилась здесь же, в усадьбе. Уже в то время своими руками создали здесь небольшой музей. А в 1997 году ушел на пенсию. В колхоз пришло новое руководство. А вскоре и контора съехала из усадьбы.

Усадьбу отдали за одну базовую величину

14 лет усадьбу никто не отапливал и не ремонтировал. Крыша потекла, двери и окна разбили… В доме поселились бомжи. Еще немного — и было бы не спасти.

— Я был председателем районной организации ветеранов. И все это время переживал за усадьбу. Пусть бы ее даже кто-нибудь купил, чтобы не развалилась. Ходил в райисполком. Они мне даже бизнесменов предлагали, которые могли вложить в здание деньги и, к примеру, заняться здесь бизнесом. Но у нас и в Ляховичах пустующих зданий много. Кому нужно ехать во Флерьяново и вбухивать сюда деньги? У меня же сердце кровью обливалось, когда каждый день видел, как усадьба разваливается.

А потом Генрих Михайлович создал клуб научно-технического творчества ветеранов.

— Для этого клуба нужно было помещение. Обратился к председателю. Он показал на усадьбу и сказал: «Берите, все равно бесхозное». Без окон, без дверей. Стали с ветеранами наводить в усадьбе порядок. Но сил не хватало. Я опять к председателю: «Дайте человека в помощь. Одни ветераны не справляются». Председатель — к председателю райисполкома. Вопрос ведь важный. Здание бесхозное. Однажды его могли просто поджечь и уничтожить. Мне сказали: «Забирай себе и делай с ним, что хочешь».

Общее собрание решило продать усадьбу Генриху Михайловичу хозяином усадьбы Бохвицей.

«Теперь спасаем усадьбу вместе»

— Все были уверены, что я единственный, кто будет хоть что-то делать ради усадьбы, — рассуждает о том, почему здание досталось именно ему. — Жене сначала ничего не говорил. Думал, скажет: «Взял себе проблем на шею». А она, когда узнала, обрадовалась. С того дня мы спасаем усадьбу вместе. Я работаю, она — озвучивает.

За оформление всех бумаг, в том числе за приватизацию, пришлось заплатить 500 долларов. Теперь усадьба Бохвицей во Флерьяново — частная собственность.

— Грандиозных планов не строил. Для начала усадьбу нужно было хоть как-то привести в порядок. Уже потом понял, что лучшим вариантом для нее будет музей. С тех пор я здесь каждый день. Сначала сюда было страшно зайти. Месяц ушел только на то, чтобы из здания выбросить весь мусор… Знаете, было время, когда я даже по ступенькам подняться не мог — голова шла кругом. А сейчас даже на крышу сам залажу, работаю. Получается: я возрождаю усадьбу, а усадьба — меня, — смеется Генрих Михайлович.

В апреле 2011 года дубу, который на территории усадьбы посадила сама Элиза Ожешко, и который растет там до сих пор, исполнилось 100 лет.

— Но никто об этом не вспомнил, — рассказывает Генрих Михайлович. — Я решил: значит, вспомню я. Позвонил в районную газету, собрал местных, сходил в райисполком, общественные организации. А спустя несколько дней мы вместе высадили возле усадьбы дубовую рощу из 100 дубков. С тех пор за ними тоже ухаживал каждый день. Поливал, с 6 до 9 утра косил, там же бурьян был. Многие деревца не прижились. Так что половину дубков потом еще сам пересадил.

Когда слушаешь Генриха Михайловича, понимаешь, что усадьба для него — еще один способ оставить свой след на земле. Здесь он проводит все свободное время.

— Чтобы вернуть тем же дверям и полу первоначальный вид, шлифовали пол, сдирали краску с дверей. В результате двери оказались дубовыми, а паркет, на котором мы сейчас стоим — уникальным. Без единого металлического гвоздя, — гордится Генрих Михайлович.

— Нам предлагали привезти в усадьбу картины, чем-то окна завесить, чтобы богаче смотрелось, — дополняет Лариса Павловна, — Но мы не хотим захламлять залы непонятно чем. И не хотим устраивать здесь что-либо на коммерческой основе. Возможно, мы реставрируем не по правилам, но для нас главнее, чтобы это место возрождалось духовно.

«Один мужчина приехал в усадьбу и заплакал»

Всего в доме 19 комнат, площадь — больше 300 квадратных метров. Проходим в просторное помещение с окнами шириной в метр. Все залито светом.

— Когда-то здесь была сыроварня. Правда, сейчас от нее остались разве что воспоминания, — разводит руками Лариса Павловна. — В советское время здесь была столовая. Отсюда и советское наследие — брошенная витрина, металлический орнамент женщины-колхозницы…

На второй этаж ведет лестница тех времен.

— Балы и банкеты проводили на первом этаже, а здесь, думаю, были комнаты Бронислава и Тадеуша Бохвица, в которых они отдыхали,  — приглашает нас в просторные, но почти пустые помещения хозяйка. В некоторых комнатах — сквозные проходы. Остались даже камины тех времен. — Здесь же, на втором этаже, был и выход на террасу с деревянными балясинами. В советское время ее снесли, потому что она была в плохом состоянии. Окна здесь выходят на три стороны. Из комнаты можно было наблюдать за восходящим солнца и любоваться закатом.

— С 1940 по 1945 года в усадьбе был немецкий штаб, — продолжает рассказывать Генрих Михайлович. — После войны здесь одновременно жили около 20 семей. Потом здесь была сельхозтехника, Дом ветеранов, пансионат, правление колхоза…

— Как-то весной сюда приехала пара, — вспоминает Лариса Павловна. —  Я увидела, что они ходят под окнами. Подошла, а они: «Знаете, мы здесь родились и выросли. Иногда мы сюда приезжаем. Правда, раньше мы через окна сюда залазили, а теперь все так красиво стало». Я говорю: «Зайдемьте». Оказалось, это уже взрослые дети из числа тех самых 20 семей, которые жили здесь после войны — брат и сестра. А дальше — еще более удивительная история. Когда Генрих шлифовал пол, увидел в одной из комнат странное пятно. И почему-то решил его оставить. Отпечаток истории же. Когда тот мужчина увидел это пятно — с глаз его полились слезы. Я стояла и не могла понять, в чем дело. А потом он рассказал мне историю. Когда ему было 6 лет, на этом месте он гладил брюки утюгом на углях. Утюг выпал из рук, а от выпавших углей на досках закипела смола… Так на полу и появилось это пятно. Мальчишка вырос, сегодня ему больше 70 лет, а  память о его детстве живет до сих пор.

В поисках клада

Спускаемся в подвал. Он, как в настоящем замке — с арками, большими камнями-валунами. Видно, что делалось все на веки вечные. От хозяев узнаем, что когда-то здесь хранились сыры. Пока бродим по вековым подвалам, приходят… кладоискатели и очень настойчиво расспрашивают хозяев усадьбы о подземных ходах.

Лариса Павловна вежливо отвечает:

— Ничего здесь нет. Здесь уже и с металлоискателями ходили, и клады эти искали. Все мечтают найти какие-то несметные богатства. Мы не хотим, чтобы здесь ходили с приборами. Да и старинных ценностей здесь никогда не было. Из самых дорогих вещей в усадьбе была библиотека, в которой Тадеуш, по уверениям историков, собрал экземпляры всех журналов, которые издавались на тот момент во всем мире. Стены украшали портреты представителей рода и картины. Вокруг усадебного дома были сыроварня и хозяйственные постройки — дом пана-эконома и ледовня, в которой хранили лед для сыроварни.

В комнатах усадьбы — поразительная акустика. Хозяйка обожает здесь петь. Специально для нас исполняет несколько трогательных романсов. Генрих Михайлович любуется на свою Ларисочку Павловну. Наблюдать за ними — одно удовольствие.

— Нам очень приятно, что усадьбой интересуются и с удовольствием встречаем гостей. Никаких денег мы за это не берем. Недавно была история. Приехали к нам дети из школы. Провела для них экскурсию. А они: «Тетя, сколько мы должны вам денег?» Я им: «Да не надо, детки». Проходит пять минуток. А эти детки ко мне во двор приходят, копеечки в руках крутят. Собрали все, что было в карманах, и протягивают мне: «Это символически, нам очень хочется». Последнее отдать хотели. Это дорогого стоит. А несколько недель назад к нам приезжал правнук Тадеуша Бохвица — Войтек.

Представляете, увидел по телевизору сюжет о нашей усадьбе и разыскал через белорусских властей. Ему уже 59 лет. Восхитился, что усадьба его прадедушки до сих пор цела. А ведь это имение у их семьи отобрали. Мы ему сказали: «В любое время, когда вы хотите, эта усадьба ваша». Мы считаем — это справедливо.

Каждые выходные в деревню Флерьяново приезжают случайные туристы и целые туристические группы из Беларуси и не только, которым Генрих Михайлович и Лариса Павловна всегда рады. Для дорогих гостей здесь всегда найдется нарядная скатерть, чашечка чая, бутерброды и много времени для разговоров по душам.

Лариса Павловна и Генрих Михайлович мечтают, чтобы усадьба Бохвицей жила. Устраивают здесь местные фестивали, проводят праздник деревни, литературные чтения, балы, поздравляют односельчан с рождением детей… О том, чем сегодня живут Генрих Михайлович и Лариса Павловна снимают фильмы, пишут статьи и просто рассказывают друг другу люди. Удивительно, но никакого пиара в этом нет. Люди приезжают просто потому, что их сюда тянет.

Усадьбу супруги восстанавливают на свои пенсии. Просить помощи ни у кого не хотят. Говорят: «Главное — чтобы не мешали». Но есть расчетный счет, куда можно пожертвовать любую сумму на восстановление усадьбы: Третьяк Генрих Михайлович, код банка: АКВВВY21802, BY05AKBB3819 3821 0965 6130 0000, УНП клиента 200369858, вкладной счет: BY39AKBB3404 0000 0913 8132 0117.

Друзья, Имена работают только на деньги читателей. Мы хотим делать еще больше вдохновляющих историй о белорусах. Мы хотим делать расследования и менять жизнь в нашей стране к лучшему. Поддержите нас! Нажимайте кнопку Помочь, оформляйте подписку на любую возможную сумму. Вместе мы можем больше!