На руках у бабушки Вали из маленькой деревни под Вилейкой — 87-летняя соседка Тэня с трофическим язвами, которые нужно обрабатывать обрабатывать. Дочка Толика из Пружан ничего не может делать сама, потому что тяжело больна: Олю надо каждый день кормить, мыть, переодевать. У этих двух незнакомых друг с другом людей — и бабушки Вали, и Толика — одна общая проблема. Уже больше десяти лет они вынуждены жить не своей жизнью и забросили даже собственное здоровье. Там, где живут эти люди, нет ни одной службы, которая бы ухаживала за тяжелобольными постоянно! Только 2-3 раза в неделю на несколько часов приходят соцработники. Больному человеку такой помощи недостаточно.

Сколько в стране таких, как Толик и бабушка Валя, которые в одиночку тянут близких без какой-либо квалифицированной помощи, — точно не знает никто. Как и того, сколько таких, как Оля и бабушка Тэня, которым эта помощь остро (!) нужна. И нужна прямо сейчас. Известно только, что по всей стране больше 730 тысяч одиноких стариков и инвалидов живут совершенно одни. 

«Пока живой, своих не отдам»

Толик Богомолов с дочкой Олей и тещей Любой живут втроем в двухкомнатной квартире в Пружанах. И у Оли, и у бабушки — инвалидность. Когда мы приходим, Оля ползком, на руках и коленях, выходит нас встречать. Из-за ДЦП у нее не работают ноги и одна рука. На кухне Толик заваривает нам чай. Мы садимся на диван, он на табуретку, а Оля — на пол. На стуле сидеть она боится — может упасть.

Три года назад в реанимации умерла Олина мама Валя. Она запустила сахарный диабет и приехала в больницу отрезать ногу. Из больницы и не вернулась — не выдержала операцию. С тех пор Толик смотрит за дочкой и тещей один. Теще 85 лет, она теряет память и почти не ходит. Толик сам их моет, выносит горшки, готовит еду, покупает лекарства. Несколько лет назад в семью приходил социальный работник, но Толик его выпроводил:

— Олю хотели в интернат отправить, а бабушку — в дом престарелых. Я этих работников за дверь выставил. Пока живой, своих я не отдам! Ноги откажут — тогда пусть приходят.

Последний раз на улице Оля была в начале года — папа вместе с «корешом» возил ее к маме на кладбище. Спускали втроем — проставили соседу бутылочку

— А что с ногами?

Толик задирает штанину и показывает почерневшие ступни:

— Я уже год дома сижу. Носки не могу надеть — горят ноги. До магазина только дойду и назад, всё жжет. По подошвам «муравьи» бегают. А к доктору как пойдешь? Вдруг положат в больницу, а тут Оля и бабушка одни. Кто смотреть будет? Оля говорит — соседке поручи. Но ни одна соседка на такое не согласится. У бабушки недержание. И за Олей нужен уход. Пока силы есть — буду сам.

Самому, конечно, сложно. Раньше Толик без труда возил дочку на Лубянку — такое озеро недалеко от Пружан — рыбачить. А теперь Оля весит 60 килограмм, и сил у папы спустить ее самому с третьего этажа не хватает. Чтобы у Толика когда-нибудь получилось это сделать, Оля сидит на диете, но пока что похудеть не получается — мало движения. Поэтому последний раз на улице Оля была в начале года — папа вместе с «корешом» возил ее к маме на кладбище. Спускали втроем — проставили соседу бутылочку. Думали вызвать социальное такси, но бесплатное Оле уже не положено — совершеннолетняя. А на обычном часто не покатаешься — семья живет на пенсии. У Оли и бабушки — по инвалидности. Всего выходит около 600 рублей на троих.

Толик хотел бы катать Олю на коляске — во дворе совсем лето. Но с той коляски, которую выдали в больнице, девушка трижды сползала на землю и больно билась коленями. Дома коляской тоже пользоваться невозможно — узкие проходы. Проще ползком.

Пока мы пьем чай, Толик курит, ставит на плиту рис с мясом и говорит, говорит, говорит. О том, как в интернате, где он учился, давали конфеты за хорошие оценки, а он собирал бутылки и покупал себе в три раза больше конфет и всем раздавал. О том, как открывал карту Советского Союза, тыкал пальцем, и ехал — Хабаровск, Нерюнгри, Москва. Работал дальнобойщиком, жег комсомольский билет и сидел за бродяжничество и кражу, работал в порту в Красноярске. 

— А потом мать состарилась. Надо было смотреть. Вернулся домой. И в 36 лет встретил Валю, свою жену. Остался. А после Валиной смерти так тем более — куда ехать? Чужих людей в дом не пускаю. Как говорят: два лица человек показывает. Третье — где зло — нет. У одной Оли нет того третьего, злого, лица.

— Тишкина богомышь! Есть! — кричит Оля и бьет папу рукой. — Я, может, хочу татуировку набить! Льва. Потому что я лев по гороскопу!

Толик студит Оле чай, чтобы она не обожглась, а Оля рассказывает про то, что друзей у нее почти нет. Всю жизнь — в семье. Она никогда не ходила в школу — учителя приходили на дом. Когда была маленькая, ездила в санаторий. Но теперь ей не положено — Оля совершеннолетняя и, видимо, должна сама устраивать свою жизнь и свое лечение. За сопровождение ей теперь надо платить, а без папы Оля не может сама ходить на процедуры. Платить — дорого.

Без папы вообще сложно. Он знает обо всех ее привязанностях. Учится готовить «как мама», и когда Оля привередничает, пытается угодить ее капризам. Смастерил стол, чтобы ей удобно было есть сидя на полу. Пытался научить ее шить, но Оля боится электрической машинки. Научился сам — пошил сумку.

Единственное место, где Оля заводит новые знакомства — «Одноклассники». Там есть знакомая писательница из Сочи и друг из Слонима. Но увидеться с ними девушка не может. Куда ближе — певцы, писатели и поэты. Оля немножко влюблена в Филиппа Киркорова и даже хотела бы жить в Болгарии, на родине певца. Или хотя бы в Сочи, потому что туда часто приезжают с концертами звезды. В Пружаны приезжает только Солодуха, но его Оля не любит.

— А вообще у меня парня не может быть. Потому что вот (показывает на ноги) ходить не умею. Пытаюсь, но не могу.

— Надо такого, чтобы на руках носил, — парирует Толик.

— Это всего лишь говорят. Я даже если рожу, у меня ребенка заберут.

— Оля, мы тогда откапаем шмайсер и позовем всех наших корешов.

— Если девушка не ходит, никакой шмайсер не поможет, — говорит Оля. И улыбается. — Будем с тобой вдвоем.

«Если бы не Валя, не знаю, как бы жила»

Валентина Тадеушевна Городничая живет в деревне Костеневичи под Вилейкой. Несколько раз в день она приходит к своей дальней родственнице — одинокой Терезе-Ирене, бабушке Тэне. Первой под 60, второй, у которой ноги в трофических язвах, — 87. Обе почти глухие. Хозяйство — рыжий кот на двоих. 

— Первый раз приходит — в половине восьмого, — говорит Тереза. — Топит печку, варит еду, кормит меня. Потом в час — кормит меня обедом, смотрит ноги, промывает рану. Потом еще в пять часов. А потом еще в полвосьмого, даст таблетку. Часто заснуть не могу — суставы болят. Поговорить не с кем — а Валя рассказывает последние новости.

По вторникам и пятницам к бабушке Тэне приходит социальный работник. Приносит еду и помогает помыться. Но язвы не обрабатывает. Социальные работники не должны это делать и, как правило, не умеют

Бабушка Тэня живет одна. Мужа никогда не было, детей тоже. Ближайшие родственники — три племянника — живут в Вилейке и к бабушке Тэне приезжают редко. Уже 12-й год она почти не ходит — по дому передвигается еле-еле, опираясь на стул вместо ходунков. На ногах — трофические язвы. Давление скачет, сердце болит. По вторникам и пятницам к Терезе приходит социальный работник. Приносит еду и помогает помыть бабушку. Но медицинскую помощь, которая так нужна бабушке Тэне — перевязки, обработка язв — не оказывает. Социальные работники не обязаны это делать и, как правило, не умеют.

Когда мы приезжаем в гости, дом бабушки Тэни на замке. Раньше дверь не закрывали — вдруг бабушке станет плохо? Но в прошлом году к Тэне пришел пьяный мужик из соседней деревни и сказал: «Буду здесь жить». Разделся и лег в кровать. Тереза так закричала, что сбежались соседи и прогнали его. С тех пор дом под замком, а ключ — у Валентины Тадеушевны. 

А как я пойду к доктору? Куда мне ехать? Деда и Тэню — не кинешь

Тэня раньше была санитаркой в больнице и при костеле секретарем. В 1949 году всё семейное имущество забрал колхоз, а братья и сестры стали врагами народа — уехали в Польшу. Младшая сестра вышла замуж и уехала в Вилейку, а Тэня осталась с мамой — не смогла оставить. Так они и жили вдвоем, пока мама не стала сходить с ума и не умерла.

Валя помогает бабушке сесть за стол. Раньше у Вали был муж, квартира в Молодечно, машина и палатка на Лебяжем. А потом муж трагически погиб, Валя продала квартиру в Молодечно, и переехала в Вилейку, чтобы смотреть корову, старенького отца и бабушку Тэню. День за днем. 

Тэня в 2006 году заболела. Появилась трофическая язва. Племянники положили в больницу, но бабушка чуть-чуть не долечилась — дома было еще хозяйство, козы и куры. Надо было возвращаться, чтобы все не передохли. А дома язва вернулась. 12 лет Тэня сидит на обезболивающих и больше никаких лекарств не принимает. Четыре года назад стали плохо работать суставы, палка из рук падает, кнопки на телефоне нажать не может, валится на пол. В больницу Тэня ложиться не стала:

— Там, если в туалет сам не ходишь, к тебе так относятся, что сразу понимаешь — тебя здесь видеть не хотят, — говорит бабушка.

Язва пока зажила, но это временно. Валя рассказывает, что она промывала ее фурацилином и перевязывала каждый день. Пока язва немного затянулась, но периодически из нее течет.

— Слили из ноги, промыли, вроде ничего, свербит только. А потом опять течь начинает. Ну ничего, — вздыхает бабушка.

— Медицинской помощи, конечно, не хватает, — говорит Валя. — Какие таблетки давать — мы ж не знаем. И что делать, когда язва увеличивается резко. И достаточно ли того фурацилина. А как давление подскочит — так вообще караул. И если упадет. Она как-то упала и одну ночь на полу лежала — не смогла подняться. Упала и не поднялась. Я утром пришла — лежит вся холодная. Бегала по деревне, искала мужиков, чтобы поднять.

Еще одна беда — водопровод. В Костеневечи его не проводят — в райисполкоме говорят, водопровод нельзя — тут проходит дорога республиканского значения (Р-29 соединяет Вилейку, Докшицы и Ушачи). Зимой колонка замерзла, и воды в деревне не было совсем. Кто посильнее — разогревал колонку костром. Валя на своем участке пробила скважину и всю зиму ведрами приносила воду Тэне. Грела воду в печке. Соцработник тоже приносила, помогала, как могла.

Когда мы выходим из хаты, Валя жалуется, что в последнее время стала сильно забываться. Переходила температуру на ногах, и теперь в ушах постоянно такой гул стоит, что не слышит насоса, который воду качает, так громко в голове шумит. И давление поднимается, что сосуды в глазах трескаются. И с носом беда — надо делать прокол.

— А как я пойду к доктору? Куда мне ехать? Деда и Тэню — не кинешь, — разводит руками.

Валя идет домой за едой. Проверяет деда. Дома у Вали все шкафы заставлены фотографиями сына. Женщина берет у себя дома рис, гречку и молоко. Возвращается к бабушке. Ставит кашу вариться в печь.

— Бабушка Тэня, а когда Валя уезжает, кто за вами смотрит?

— А некому. Тут один дядька болел, а его сын хотел сиделку нанять — и никто не пошел. Соцработник хорошая, но она тоже не смогла бы — на ней восемь больных и еще трое детей своих. Не знаю, куда б делася я, если б не Валя.

Как вы можете помочь

Помочь можно и Толику, и бабушке Вале, и их близким! Сотни (тысячи? десятки тысяч?) таких людей сегодня выживают, кто как может. Кому-то помогают соседи, кому-то — родственники, если они есть рядом, а кто-то вообще остается один на один со своей проблемой. В беспомощном состоянии. Их проблему можно решить.

Сегодня «Имена» запускают сбор средств на работу Патронажной службы, которая работает при Красном Кресте. Благодаря ее усилиям, сегодня патронажные сестры работают в каждой области Беларуси и ежегодно помогают почти 1 500 людей. 

Друзья, очень нужна ваша помощь! Патронажных сестер катастрофически не хватает: в большинстве райцентров Беларуси этой службы пока просто нет, а помощь людям нужна прямо сейчас! «Имена» собирают 114 886 рублей — для того, чтобы служба начала работу в 16 районах Беларуси: Пружанском, Столинском, Ивачевичском, Дрогичинском, Речицком, Светлогорском, Житковичском, Мостовском, Кареличском, Солигорском, Вилейском, Дзержинском, Столбцовском, Осиповичском, а также в районах Витебска и Могилева. 

Нажимайте кнопку «Помочь» в статье и оформляйте подписку с карточки на любую доступную сумму.

Ваши 3-5-10 рублей могут сделать так, чтобы в нашей стране люди получали нормальный уход. И не были оторваны от помощи просто потому, что до них никому нет дела.

«Имена» работают на деньги читателей. Вы оформляете подписку на 3, 5, 10 рублей в месяц или делаете разовый платеж, а мы находим новые истории и помогаем еще большему количеству людей. Выберите удобный способ перевода — здесь. «Имена» — для читателей, читатели — для «Имен»!